Неточные совпадения
— Мир вам — и я к вам, — послышался голос в дверях, и показался сам Полуэхт Самоварник в своем кержацком
халате, форсисто перекинутом с руки на руку. — Эй, Никитич, родимый
мой, чего ты тут ворожишь?
— Родимые
мои… — повторял Самоварник, помахивая подобранным
халатом, как хвостом. — Постарайтесь, голубчики! Штобы не стыдно было на завод воротиться…
Ночь; ветер так и свищет и пронизывает меня до костей, а сверху падает не то дождь, не то снег и прилипает к
моему халату, сшитому из шерстяных треугольничков и подаренному мне Марьей Дементьевной.
Неточные совпадения
— Ах, батюшка! ах, благодетель
мой! — вскрикнул Плюшкин, не замечая от радости, что у него из носа выглянул весьма некартинно табак, на образец густого кофия, и полы
халата, раскрывшись, показали платье, не весьма приличное для рассматриванья.
В то самое время, когда Чичиков в персидском новом
халате из золотистой термаламы, развалясь на диване, торговался с заезжим контрабандистом-купцом жидовского происхождения и немецкого выговора, и перед ними уже лежали купленная штука первейшего голландского полотна на рубашки и две бумажные коробки с отличнейшим
мылом первостатейнейшего свойства (это было
мыло то именно, которое он некогда приобретал на радзивилловской таможне; оно имело действительно свойство сообщать нежность и белизну щекам изумительную), — в то время, когда он, как знаток, покупал эти необходимые для воспитанного человека продукты, раздался гром подъехавшей кареты, отозвавшийся легким дрожаньем комнатных окон и стен, и вошел его превосходительство Алексей Иванович Леницын.
Его доброе немецкое лицо, участие, с которым он старался угадать причину
моих слез, заставляли их течь еще обильнее: мне было совестно, и я не понимал, как за минуту перед тем я мог не любить Карла Иваныча и находить противными его
халат, шапочку и кисточку; теперь, напротив, все это казалось мне чрезвычайно милым, и даже кисточка казалась явным доказательством его доброты.
— А если, — начала она горячо вопросом, — вы устанете от этой любви, как устали от книг, от службы, от света; если со временем, без соперницы, без другой любви, уснете вдруг около меня, как у себя на диване, и голос
мой не разбудит вас; если опухоль у сердца пройдет, если даже не другая женщина, а
халат ваш будет вам дороже?..
А отец остался в своем кресле. Под расстегнутым
халатом засыпанная табаком рубашка слегка колебалась. Отец смеялся своим обычным нутряным смехом несколько тучного человека, а я смотрел на него восхищенными глазами, и чувство особенной радостной гордости трепетало в
моем юном сердце…