Неточные совпадения
— Сидор Карпыч, хотите
еще чаю? — спрашивала девочка, лукаво
посматривая на своего молчаливого соседа.
Несмотря на эти уговоры, о. Сергей с мягкою настойчивостью остался при своем, что заставило Луку Назарыча
посмотреть на попа подозрительно: «Приглашают, а он кочевряжится… Вот
еще невидаль какая!» Нюрочка ласково подбежала к батюшке и, прижавшись головой к широкому рукаву его рясы, крепко ухватилась за его руку. Она побаивалась седого сердитого старика.
Старики переглянулись,
посмотрели на Полуэхта, известного заводского враля, и одновременно почесали в затылках: им эта мысль
еще не приходила в голову.
Нюрочка
еще никогда не видала вензелей и с удивлением
смотрела на эту мудреную штуку, пока Вася объяснял ей его значение и заставлял пощупать и картон, и бумагу, и полочку для свечей на задней стенке вензеля.
Набат точно вымел весь народ из господского дома, остались только Домнушка, Катря и Нюрочка, да бродил
еще по двору пьяный коморник Антип. Народ с площади бросился к кабаку, — всех гнало любопытство
посмотреть, как будет исправник ловить Окулка. Перепуганные Катря и Нюрочка прибежали в кухню к Домнушке и не знали, куда им спрятаться.
Илюшка молчал и только
смотрел на Пашку широко раскрытыми глазами. Он мог, конечно, сейчас же исколотить приятеля, но что-то точно связывало его по рукам и по ногам, и он ждал с мучительным любопытством, что
еще скажет Пашка. И злость, и слезы, и обидное щемящее чувство захватывали ему дух, а Пашка продолжал свое, наслаждаясь мучениями благоприятеля. Ему страстно хотелось, чтобы Илюшка заревел и даже побил бы его. Вот тебе, хвастун!
Макар ушел к себе в заднюю избу, где его жена Татьяна стирала на ребят. Он все
еще не мог прочухаться от родительской трепки и недружелюбно
смотрел на широкую спину безответной жены, взятой в богатую семью за свою лошадиную силу.
Илюшка упорно отмалчивался, что
еще больше злило Рачителиху. С парнишкой что-то сделалось: то молчит, то так зверем на нее и
смотрит. Раньше Рачителиха спускала сыну разные грубые выходки, а теперь, обозленная радовавшимися пьяницами, она не вытерпела.
В избу начали набиваться соседи, явившиеся
посмотреть на басурмана: какие-то старухи, старики и ребятишки, которых Мухин никогда не видал и не помнил. Он ласково здоровался со всеми и спрашивал, чьи и где живут. Все его знали
еще ребенком и теперь
смотрели на него удивленными глазами.
Еще за обедом Вася несколько раз выскакивал из-за стола и подбегал к окну. Мать строго на него
смотрела и качала головой, но у мальчика было такое взволнованное лицо, что у ней не повертывался язык побранить непоседу. Когда смиренный Кирилл принялся обличать милостивцев, Вася воспользовался удобным моментом, подбежал к Нюрочке и шепнул...
Когда Петр Елисеич пришел в девять часов утра
посмотреть фабрику, привычная работа кипела ключом. Ястребок встретил его в доменном корпусе и провел по остальным. В кричном уже шла работа, в кузнице, в слесарной, а в других только
еще шуровали печи, смазывали машины, чинили и поправляли. Под ногами уже хрустела фабричная «треска», то есть крупинки шлака и осыпавшееся с криц и полос железо — сор.
Когда брательники Гущины подошли к своему двору, около него уже толпился народ. Конечно, сейчас же началось жестокое избиение расстервенившимися брательниками своих жен: Спирька таскал за волосы по всему двору несчастную Парасковью, середняк «утюжил» свою жену, третий брательник «колышматил» свою, а меньшак
смотрел и учился. Заступничество Таисьи не спасло баб, а только
еще больше разозлило брательников, искавших сестру по всему дому.
Таисья
посмотрела какими-то удивленными глазами на Кирилла и ничего не ответила. Она
еще с вечера все прислушивалась к чему-то и тревожно поглядывала под гору, на дорогу из Самосадки, точно поджидала кого. Во время чтения Аглаиды она первая услышала топот лошадиных копыт.
Макар ничего не отвечал, а только загородил своею фигурой дверь, когда Авгарь поднялась и сделала попытку вырваться из избушки. Она остановилась против него и быстро
посмотрела прямо в глаза каким-то остановившимся взглядом, точно хотела
еще раз убедиться, что это он.
Петр Елисеич без шапки бегом бросился к конторе и издали
еще махал руками мужикам, чтобы несли больного в господский дом. Голиковский дождался, пока принесли «убившегося» в сарайную к Сидору Карпычу, и с удивлением
посмотрел на побелевшую от страха Нюрочку.
Палач только развел руками: дескать, что тут поделаешь? Молчаливый Окулко
еще раз
посмотрел на него и проговорил...
Он рассказал то же, что говорил перед этим Таисье, и все
смотрел на Нюрочку любящими, кроткими, просветленными глазами. Какая она славная, эта Нюрочка, —
еще лучше стала, чем была в девушках. И глаза
смотрят так строго-строго — строго и, вместе, любовно, как у мастерицы Таисьи.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот
еще!
смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я
еще той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно
смотреть на то, что видим.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не
смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я
еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
В полдень поставили столы и стали обедать; но бригадир был так неосторожен, что
еще перед закуской пропустил три чарки очищенной. Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали
смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
Еще отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего разговора, как она была уже вполне готова
смотреть на Вронского, говорить с ним, если нужно, точно так же, как она говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.