Неточные совпадения
Оленка, красивая и глазастая
девочка, одетая в сарафан из дешевенького ситца, со страхом смотрела на Таисью. Нюрочке очень хотелось подойти к ней и заговорить, но она
боялась загулявшего Никитича.
Нюрочке сделалось смешно: разве можно
бояться Таисьи? Она такая добрая и ласковая всегда.
Девочки быстро познакомились и первым делом осмотрели костюмы одна у другой. Нюрочка даже хотела было примерять Оленкин сарафан, как в окне неожиданно показалась голова Васи.
Переезд с Самосадки совершился очень быстро, — Петр Елисеич ужасно торопился, точно
боялся, что эта новая должность убежит от него. Устраиваться в Крутяше помогали Ефим Андреич и Таисья. Нюрочка здесь в первый раз познакомилась с Парасковьей Ивановной и каждый день уходила к ней. Старушка с первого раза привязалась к
девочке, как к родной. Раз Ефим Андреич, вернувшись с рудника, нашел жену в слезах. Она открыла свое тайное горе только после усиленных просьб.
Нина выдвинулась вперед и дрожащим от волнения голосом начала свое признание. Добрая
девочка боялась не за себя. Назвать Гаврилыча — значило подвергнуть его всевозможным случайностям, не назвать — было очень трудно.
Еще недавно отец предупредил девочек, y которых постоянно менялись воспитательницы, что на этот раз Дарья Васильевна Гурьева будет последней. Если бы она отказалась заниматься и вести их, по примеру её предшественниц, то он, действительный статский советник Сокольский пригрозил отдать дочерей в закрытое учебное заведение, которого избалованные и распущенные
девочки боялись пуще огня.
Неточные совпадения
Иногда Клим испытывал желание возразить
девочке, поспорить с нею, но не решался на это,
боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых
девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
— Покорно благодарю! Уж не знаю, соберусь ли я, сама стара, да и через Волгу
боюсь ехать. А
девочки мои…
— Да, правда: мне, как глупой
девочке, было весело смотреть, как он вдруг робел,
боялся взглянуть на меня, а иногда, напротив, долго глядел, — иногда даже побледнеет. Может быть, я немного кокетничала с ним, по-детски, конечно, от скуки… У нас было иногда… очень скучно! Но он был, кажется, очень добр и несчастлив: у него не было родных никого. Я принимала большое участие в нем, и мне было с ним весело, это правда. Зато как я дорого заплатила за эту глупость!..
Этот атлет по росту и силе, по-видимому не ведающий никаких страхов и опасностей здоровяк, робел перед красивой, слабой
девочкой, жался от ее взглядов в угол, взвешивал свои слова при ней, очевидно сдерживал движения, караулил ее взгляд, не прочтет ли в нем какого-нибудь желания,
боялся, не сказать бы чего-нибудь неловко, не промахнуться, не показаться неуклюжим.
Девочка некоторое время слушала и спешила-спешила, наклонив голову и закрывшись вуалем,
боясь и трепеща, но вдруг остановилась, откинула вуаль с своего очень недурного, сколько помню, но худенького лица и с сверкающими глазами крикнула нам: