Неточные совпадения
На лестнице, ухватившись одною рукой за потолочину, а другою за балясник перил, стояла девочка лет
семи, в розовом ситцевом платьице, и улыбающимися,
большим серыми глазами смотрела на него, Егора.
Пашка в
семье Горбатого был младшим и поэтому пользовался
большими льготами, особенно у матери. Снохи за это терпеть не могли баловня и при случае натравляли на него старика, который никому в доме спуску не давал. Да и трудно было увернуться от родительской руки, когда четыре
семьи жались в двух избах. О выделе никто не смел и помышлять, да он был и немыслим: тогда рухнуло бы все горбатовское благосостояние.
Когда пришлось женить Макара, горбатовская
семья была
большая, но всё подростки или ребята, так что у Палагеи со старшею снохой «управа не брала».
Семья Тита славилась как хорошие, исправные работники. Сам старик работал всю жизнь в куренях, куда уводил с собой двух сыновей. Куренная работа тяжелая и ответственная, потом нужно иметь скотину и
большое хозяйственное обзаведение, но
большие туляцкие
семьи держались именно за нее, потому что она представляла
больше свободы, — в курене не скоро достанешь, да и как уследишь за самою работой? На дворе у Тита всегда стояли угольные коробья, дровни и тому подобная углепоставщицкая снасть.
Семья Горбатого в полном составе перекочевала на Сойгу, где у старика Тита был расчищен
большой покос. Увезли в лес даже Макара, который после праздника в Самосадке вылежал дома недели три и теперь едва бродил. Впрочем, он и не участвовал в работе
семьи, как лесообъездчик, занятый своим делом.
Молодые мужики вообще как-то сторонились от стариков, а в
больших туляцких
семьях они не смели пикнуть, когда большак дома.
Пусть за своего хохла выходит, а в
больших туляцких
семьях снох со свету сживают свекрови да золовки.
Все-таки заработанные Тараском гривенники являлись
большим подспорьем для
семьи.
Но и русский язык был доведен до того же; для него и для всего прочего был приглашен сын какой-то вдовы-попадьи, облагодетельствованной княгиней, разумеется, без особых трат: через ее ходатайство у митрополита двое сыновей попадьи были сделаны соборными священниками. Учитель был их старший брат, диакон бедного прихода, обремененный
большой семьей; он гибнул от нищеты, был доволен всякой платой и не смел делать условий с благодетельницей братьев.
Правда, что дорога тут шла твердым грунтом (за исключением двух-трех небольших болотцев с проложенными по ним изуродованными гатями), но в старину помещики берегли лошадей и ездили медленно, не
больше семи верст в час, так что на переезд предстояло не менее полутора часа.
В одной избе помещается мужик, мохнатый, как паук, с нависшими бровями, каторжный, грязный, и с ним другой такой же мохнатый и грязный; у обоих
большие семьи, а в избе, как говорится, срамота и злыдни — даже гвоздя нет.
Неточные совпадения
Слетелися
семь филинов, // Любуются побоищем // С
семи больших дерев, // Хохочут, полуночники!
— Я
больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают
семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между
семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
Дом был
большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею
семьей.
Левин замолчал. Опять противопоставлялась эта сила. Он знал, что, сколько они ни пытались, они не могли нанять
больше сорока, тридцати
семи, тридцати восьми рабочих за настоящую цену; сорок нанимались, а
больше нет. Но всё-таки он не мог не бороться.
С тех пор, как Алексей Александрович выехал из дома с намерением не возвращаться в
семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это дело жизни в дело бумажное, он всё
больше и
больше привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.