Несколько рабочих в синих пестрядевых рубахах, в войлочных шляпах и больших кожаных передниках прошли мимо меня; они как-то особенно мягко ступали в своих «прядениках» [Пряденики — пеньковая обувь.]; у входа в катальную, на низенькой деревянной скамейке, сидела кучка рабочих, вероятно, только что кончивших свою смену: раскрытые
ворота рубашек, покрытые потом и раскрасневшиеся лица, низко опущенные жилистые руки — все говорило, что они сейчас только вышли из «огненной работы».
Отворив дверь из коридора, мать-Шустова ввела Нехлюдова в маленькую комнатку, где перед столом на диванчике сидела невысокая полная девушка в полосатой ситцевой кофточке и с вьющимися белокурыми волосами, окаймлявшими ее круглое и очень бледное, похожее на мать, лицо. Против нее сидел, согнувшись вдвое на кресле, в русской, с вышитым
воротом рубашке молодой человек с черными усиками и бородкой. Они оба, очевидно, были так увлечены разговором, что оглянулись только тогда, когда Нехлюдов уже вошел в дверь.
Странное готовилось ему пробуждение. Он чувствовал сквозь сон, что кто-то тихонько дергал его за
ворот рубашки. Антон Пафнутьич открыл глаза и при бледном свете осеннего утра увидел перед собой Дефоржа: француз в одной руке держал карманный пистолет, а другою отстегивал заветную суму. Антон Пафнутьич обмер.
— Что это ты, Вася, мне свои рубашки не принесешь постирать, — сказала Маша после минутного молчания, — а то, вишь, какая черная, — прибавила она, взяв его за
ворот рубашки.
Неточные совпадения
Там, на кушетке, лежал вверх лицом Лютов в белой
рубашке с мягким
воротом.
— Нам понимать некогда, мы все революции делаем, — откликнулся Безбедов, качая головой; белые глаза его масляно блестели, лоснились волосы, чем-то смазанные, на нем была
рубашка с мягким
воротом, с подбородка на клетчатый галстук капал пот.
Он еще более растрепался, сбросил пиджак, расстегнул
ворот голубой сатиновой
рубашки, обмахивался салфеткой, и сероватые клочья волос на голове его забавно шевелились.
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой
рубашке с расстегнутым
воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в
рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за
ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?