Неточные совпадения
Досифея поняла, что
разговор идет о ней, и мимикой объяснила, что Костеньки нет, что его не любит сам и что она помнит, как маленький Привалов любил
есть соты.
Эти
разговоры с дочерью оставляли в душе Василия Назарыча легкую тень неудовольствия, но он старался ее заглушить в себе то шуткой, то усиленными занятиями. Сама Надежда Васильевна очень мало думала о Привалове, потому что ее голова
была занята другим. Ей хотелось поскорее уехать в Шатровские заводы, к брату. Там она чувствовала себя как-то необыкновенно легко. Надежде Васильевне особенно хотелось уехать именно теперь, чтобы избавиться от своего неловкого положения невесты.
Этот
разговор был прерван появлением Павлы Ивановны и Верочки. Чай
был кончен, и оставалось только идти домой. Во дворе им встретился высокий сгорбленный старик с желтыми волосами.
Легонько пошатываясь и улыбаясь рассеянной улыбкой захмелевшего человека, Бахарев вышел из комнаты. До ушей Привалова донеслись только последние слова его
разговора с самим собой: «А Привалова я полюбил… Ей-богу, полюбил! У него в лице
есть такое… Ах, черт побери!..» Привалов и Веревкин остались одни. Привалов задумчиво курил сигару, Веревкин отпивал из стакана портер большими аппетитными глотками.
Этот
разговор был прерван появлением Бахарева, который
был всунут в двери чьими-то невидимыми руками. Бахарев совсем осовелыми глазами посмотрел на Привалова, покрутил головой и заплетавшимся языком проговорил...
Этот интересный
разговор, походивший на испытание Привалова по всем пунктам,
был прерван восклицанием Nicolas...
— Я ни в чем не обвиняю Василия Назарыча, — говорил Привалов, — и даже не думал обидеться на него за наш последний
разговор. Но мне, Марья Степановна,
было слишком тяжело все это время…
По требованию Марьи Степановны, Надежда Васильевна обязана
была оставлять свое «чтение в книжку» и тоже принимать участие в преферансе или занимать гостя
разговором.
И в тоне
разговора, и в обращении друг к другу, и в манере хозяйки держать себя — все
было новостью для Привалова.
После этой сцены Привалов заходил в кабинет к Василию Назарычу, где опять все время
разговор шел об опеке. Но, несмотря на взаимные усилия обоих разговаривавших, они не могли попасть в прежний хороший и доверчивый тон, как это
было до размолвки. Когда Привалов рассказал все, что сам узнал из бумаг, взятых у Ляховского, старик недоверчиво покачал головой и задумчиво проговорил...
Этот
разговор был прерван появлением Надежды Васильевны.
Этот
разговор был прерван появлением Марьи Степановны, которая несколько времени наблюдала разговаривавших в дверную щель. Ее несказанно удивлял этот дружеский характер
разговора, хотя его содержание она не могла расслышать. «И не разберешь их…» — подумала она, махнув рукой, и в ее душе опять затеплилась несбыточная мечта. «Чего не бывает на свете…» — думала старуха.
Привалов не мог не сравнить своих вчерашних
разговоров с Костей с глазу на глаз с сегодняшними: о натянутости не
было и помину.
Привалов прожил на Шатровском заводе недели две и все время
был завален работой по горло. Свободное время оставалось только по вечерам, когда шли бесконечные
разговоры обо всем.
— В вас
есть небольшая перемена… — осторожно пробовал навести
разговор доктор.
Положение Привалова оказалось безвыходным: из передней уже доносился
разговор Половодова с лакеем. По тону его голоса и по растягиванию слов можно
было заключить, что он явился навеселе. Привалов стоял посредине комнаты, не зная, что ему делать.
Ей как-то все стало не нравиться в Привалове: сапоги у него скрипели; когда он
ел, у него так некрасиво поднимались скулы; он не умел поддержать
разговора за столом и т. д.
Вышла самая тяжелая и неприятная сцена. Привалову
было совестно пред стариком, что он до сих пор не
был еще у него с визитом, хотя после своего последнего
разговора с Марьей Степановной он мог его и не делать.
На другой день после своего
разговора с Бахаревым Привалов решился откровенно обо всем переговорить с Ляховским. Раз, он
был опекуном, а второе, он
был отец Зоси; кому же
было ближе знать даже самое скверное настоящее. Когда Привалов вошел в кабинет Ляховского, он сидел за работой на своем обычном месте и даже не поднял головы.
Со стариком не
было скучно, во всех его
разговорах звучала сухая, но остроумная нотка.
Чтобы замять этот неприятный
разговор, Надежда Васильевна стала расспрашивать Привалова о его мельнице и хлебной торговле. Ее так интересовало это предприятие, хотя от Кости о нем она ничего никогда не могла узнать: ведь он с самого начала
был против мельницы, как и отец. Привалов одушевился и подробно рассказал все, что
было им сделано и какие успехи
были получены; он не скрывал от Надежды Васильевны тех неудач и разочарований, какие выступали по мере ближайшего знакомства с делом.
Они разговорились принужденным
разговором чужих людей. Надежде Васильевне
было вдвойне тяжело оставаться свидетельницей этой натянутой беседы: одного она слишком любила, а другого жалела. У нее готовы
были навернуться слезы на глазах при одной мысли, что еще так недавно эти люди
были полны жизни и энергии.
По такому исключительному случаю
был устроен маленький семейный праздник, на котором
разговорам не
было конца. Привалов точно переродился на деревенском воздухе и удивлял Надежду Васильевну своим оживленным, бодрым настроением. Когда вечером начали все прощаться, Нагибин крепко поцеловал руку Надежды Васильевны и проговорил растроганным голосом...
К Привалову Надежда Васильевна относилась теперь иначе, чем в Узле; она точно избегала его, как это казалось ему иногда. О прежних откровенных
разговорах не
было и помину; в присутствии Привалова Надежда Васильевна обращалась с мужем с особенной нежностью, точно хотела этим показать первому, что он здесь лишний. Даже Лоскутов заметил эту перемену в жене и откровенно, как всегда, высказал ей свое мнение.
Неточные совпадения
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения
было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Все это
были, однако ж, одни faз́ons de parler, [
Разговоры (франц.).] и, в сущности, виконт готов
был стать на сторону какого угодно убеждения или догмата, если имел в виду, что за это ему перепадет лишний четвертак.
Еще отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего
разговора, как она
была уже вполне готова смотреть на Вронского, говорить с ним, если нужно, точно так же, как она говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки
было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.
— Что? о вчерашнем
разговоре? — сказал Левин, блаженно щурясь и отдуваясь после оконченного обеда и решительно не в силах вспомнить, какой это
был вчерашний
разговор.
Левин не отвечал. Сказанное ими в
разговоре слово о том, что он действует справедливо только в отрицательном смысле, занимало его. «Неужели только отрицательно можно
быть справедливым?» спрашивал он себя.