И Галактион пришел. Только когда все было кончено, Мышникову пришла
проклятая мысль, что не подослала ли его сама же Прасковья Ивановна. От нее всего можно было ожидать.
— Боже мой, если ваше предположение справедливо, то ведь это… это жестоко, бесчеловечно! Отравила себя, чтобы казнить этим другого! Да разве грех так велик! Ах, боже мой! И к чему вы мне подарили эту
проклятую мысль, доктор!
Неточные совпадения
Проклятый жених мой считает меня записной книжкой, куда он заносит, для сбережения, свои
мысли…
Да, господа, и у меня была эта
мысль в этот
проклятый месяц, так что почти уже решался идти к Кате, до того был подл!
Иногда у него являлась спасительная
мысль бежать из
проклятого Заполья куда глаза глядят, но ведь это последнее средство было всегда в его распоряжении.
— О
проклятая! Заскакала! — промычал он и передернул вожжи, а сам все продолжал хлестать. Тарантас, то уходя, то выскакивая из рытвин, немилосердно тряс. У Калиновича, как ни поглощен он был своими грустными
мыслями, закололо, наконец, бока.
— Они объясняли это, что меня проклял не Фотий, а митрополит Серафим […митрополит Серафим (в миру Стефан Васильевич Глаголевский, 1763—1843) — видный церковный деятель, боровшийся с мистическими течениями в русской религиозной
мысли.], который немедля же прислал благословение Фотию на это проклятие, говоря, что изменить того, что сделано, невозможно, и что из этого даже может произойти добро, ибо ежели царь, ради правды, не хочет любимца своего низвергнуть, то теперь, ради стыда, как
проклятого, он должен будет удалить.