Неточные совпадения
— Нет, постой, с бабами еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев и указал на кресло около дивана, на котором укладывал свою больную ногу. — Ведь при тебе это было, когда умер… Холостов? —
старик с заметным усилием проговорил
последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
Но Лука не слышал
последних слов и на всех парах летел на половину Марьи Степановны. Добежав до комнаты Надежды Васильевны,
старик припал к замочной скважине и прошептал...
Лука, шепча молитвы, помог барину надеть сюртук и потихоньку несколько раз перекрестился про себя. «Уж только бы барину ноги, а тут все будет по-нашему», — соображал
старик, в
последний раз оглядывая его со всех сторон.
— Улетела наша жар-птица… — прошептал
старик, помогая Привалову раздеться в передней; на глазах у него были слезы, руки дрожали. — Василий Назарыч уехал на прииски; уж неделю, почитай. Доедут — не доедут по
последнему зимнему пути…
В
последний раз он видел его перед масленицей;
старик чувствовал себя бодро и строил планы будущего.
Дела на приисках у
старика Бахарева поправились с той быстротой, какая возможна только в золотопромышленном деле. В течение весны и лета он заработал крупную деньгу, и его фонды в Узле поднялись на прежнюю высоту. Сделанные за
последнее время долги были уплачены, заложенные вещи выкуплены, и прежнее довольство вернулось в старый бахаревский дом, который опять весело и довольно глядел на Нагорную улицу своими светлыми окнами.
Имена Нади и Сережи за
последний год как-то все время для
старика стояли рядом, его старое сердце одинаково болело за обоих.
В его груди точно что-то растаяло, и ему с болезненной яркостью представилась мысль: вот он,
старик, доживает
последние годы, не сегодня завтра наступит
последний расчет с жизнью, а он накануне своих дней оттолкнул родную дочь, вместо того чтобы простить ее.
«Папа, папа… я никому не сделала зла!» — слышал
старик последний крик дочери, которая билась у его ног, как смертельно раненная птица.
Вышла самая тяжелая и неприятная сцена. Привалову было совестно пред
стариком, что он до сих пор не был еще у него с визитом, хотя после своего
последнего разговора с Марьей Степановной он мог его и не делать.
С доктором сделалась истерика, так что Привалову пришлось возиться с ним до самого утра.
Старик немного забылся только пред серым осенним рассветом, но и этот тяжелый сон был нарушен страшным гвалтом в передней. Это ворвалась Хиония Алексеевна, которая узнала об исчезновении Зоси, кажется, одной из
последних. В кабинет она влетела с искаженным злобой лицом и несколько мгновений вопросительно смотрела то на доктора, то на Привалова.
Неточные совпадения
Наконец
последняя дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла, и
старик очутился один сторожем, хранителем и владетелем своих богатств.
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому
старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при
последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.
Пугачев грозно взглянул на
старика и сказал ему: «Как ты смел противиться мне, своему государю?» Комендант, изнемогая от раны, собрал
последние силы и отвечал твердым голосом: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!» Пугачев мрачно нахмурился и махнул белым платком.
Они никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго; мужчины в сорок лет походили на юношей;
старики не боролись с трудной, мучительной смертью, а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо застывая и незаметно испуская
последний вздох. Оттого и говорят, что прежде был крепче народ.
То и дело просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому
старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам,
последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.