Старик, под рукой, навел кое-какие справки через Ипата и знал, что Привалов не болен, а просто заперся у себя в комнате, никого не принимает и сам никуда не идет. Вот уж третья
неделя пошла, как он и глаз не кажет в бахаревский дом, и Василий Назарыч несколько раз справлялся о нем.
Неточные совпадения
— Знаю, вперед знаю ответ: «Нужно подумать… не осмотрелся хорошенько…» Так ведь? Этакие нынче осторожные люди
пошли; не то что мы: либо сена клок, либо вилы в бок! Да ведь ничего, живы и с голоду не умерли. Так-то, Сергей Александрыч… А я вот что скажу: прожил ты в Узле три
недели и еще проживешь десять лет — нового ничего не увидишь Одна канитель: день да ночь — и сутки прочь, а вновь ничего. Ведь ты совсем в Узле останешься?
Привалов прожил на Шатровском заводе
недели две и все время был завален работой по горло. Свободное время оставалось только по вечерам, когда
шли бесконечные разговоры обо всем.
— Как я рада видеть вас… — торопливо говорила Надежда Васильевна, пока Привалов раздевался в передней. — Максим уж несколько раз спрашивал о вас… Мы пока остановились у доктора. Думали прожить несколько дней, а теперь уж
идет вторая
неделя. Вот сюда, Сергей Александрыч.
Неточные совпадения
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!..
пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет, а там через
неделю, глядь — и
посылает на толкучий продавать новый фрак.
Осип. «Еще, говорит, и к городничему
пойду; третью
неделю барин денег не плотит. Вы-де с барином, говорит, мошенники, и барин твой — плут. Мы-де, говорит, этаких шерамыжников и подлецов видали».
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, //
Неделя за
неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через
неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи
пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
— Нет, как хотите, — сказал полковой командир Вронскому, пригласив его к себе, — Петрицкий становится невозможным. Не проходит
недели без истории. Этот чиновник не оставит дела, он
пойдет дальше.