Ощупал койку, накрытую жёстким одеялом, подбежал к двери, потрогал её,
заметил на стене против двери маленькое квадратное окно и бросился к нему.
Перешагнув через порог, он
заметил на стене свою безобразную тень; мучительное чувство… как бешеный он выбежал из дома и пустился в поле; поутру явился он на дворе, таща за собою огромного волка… блуждая по лесам, он убил этого зверя длинным ножом, который неотлучно хранился у него за пазухой… вся дворня окружила Вадима, даже господа вышли подивиться его отважности… Наконец и он насладился минутой торжества! — «Ты будешь моим стремянным!» — сказал Борис Петрович.
Не мы, о россияне несчастные, но всегда любезные нам братья! не мы, но вы нас оставили, когда пали на колена пред гордым ханом и требовали цепей для спасения поносной жизни, [Поносная жизнь — то есть позорная.] когда свирепый Батый, видя свободу единого Новаграда, как яростный лев, устремился растерзать его смелых граждан, когда отцы наши, готовясь к славной битве, острили
мечи на стенах своих — без робости: ибо знали, что умрут, а не будут рабами!..
Неточные совпадения
— Понимаешь ли ты, — сказал Илья Ильич, — что от пыли заводится
моль? Я иногда даже вижу клопа
на стене!
— Вот у вас все так: можно и не
мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А
на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все не
на своем месте: картины у
стен,
на полу, галоши
на постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то стекло
на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто
на старой квартире: беги туда…
Но где Уленьке было
заметить такую красоту? Она
заметила только, что у него то
на вицмундире пуговицы нет, то панталоны разорваны или худые сапоги. Да еще странно казалось ей, что он ни разу не посмотрел
на нее пристально, а глядел как
на стену,
на скатерть.
Наконец
на четвертый день мы
заметили на горизонте не поля, не домы, а какую-то серую, неприступную, грозную
стену.
Старец уселся
на кожаный красного дерева диванчик, очень старинной постройки, а гостей, кроме обоих иеромонахов,
поместил у противоположной
стены, всех четверых рядышком,
на четырех красного дерева обитых черною сильно протершеюся кожей стульях.