— Свидания в первое время происходили в часы службы Половодова в банке. Привалов являлся как раз в то время, когда хозяину нужно было уходить из дому, и он каждый раз упрашивал гостя подождать до его возвращения, чтобы пообедать вместе. Это были счастливые минуты… Антонида Ивановна, проводив мужа,
забывала всю свою лень и дурачилась, как институтка.
Неточные совпадения
У нее для
всех обиженных судьбой и людьми всегда было в запасе ласковое, теплое слово, она умела и утешить, и погоревать вместе, а при случае и поплакать; но Верочка умела и не любить, — ее трудно было вывести из себя, но раз это произошло, она не
забывала обиды и не умела прощать.
— Да трудно и узнать, потому что я почти
все забыл за пятнадцать лет.
Ах, интересно теперь взглянуть на них!» Хиония Алексеевна, конечно, не
забыла, как приняла ее Марья Степановна в последний раз, но любопытство брало верх над
всеми ее чувствами, а она никогда не могла с ним справиться.
— Действительно, соловья баснями не кормят, — согласился Бахарев. — Я и
забыл, что ты с дороги, и моя прямая обязанность прежде
всего накормить тебя…
Он старался
забыть ее, старался не думать о ней, а между тем чувствовал, что с каждым днем любит ее
все больше и больше, любит с безумным отчаянием.
— Василий Назарыч, за кого же вы меня считаете? — умоляюще закричал Ляховский. — Я
забыл?! Нет, я слишком хорошо помню, как я явился на Урал беднее церковной мыши и как при вашей помощи я сделал первый крупный шаг.
Всем и каждому скажу, что
всем обязан именно вам: трудно начало сделать…
— Какой Пуцилло-Маляхинский? Ах да, я
все забываю: Альфонс Богданыч… Так бы и говорили!
— А… так вы вот как!.. Вы, вероятно, хотите замуровать меня в четыре стены, как это устраивали с своими женами ваши милые предки? Только вы
забыли одно: я не русская баба, которая, как собака, будет
все переносить от мужа…
— А кто же больше?.. Он… Непременно он. У меня положительных данных нет в руках, но я голову даю на отсечение, что это его рук дело. Знаете, у нас, практиков, есть известный нюх. Я сначала не доверял этому немцу, а потом даже совсем
забыл о нем, но теперь для меня
вся картина ясна: немец погубил нас… Это будет получше Пуцилло-Маляхинского!.. Поверьте моей опытности.
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как же, не
забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет
вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и что у них в дому… Ну, я
все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как живешь, да я ничего не сказала: сама не знаю.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил
забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Неточные совпадения
А я князей Утятиных // Холоп — и
весь тут сказ!» // Не может барских милостей //
Забыть Ипат!
«Бабенка, а умней тебя! — // Помещик вдруг осклабился // И начал хохотать. — // Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха! // Дурак! дурак! дурак! // Придумали: господский срок! // Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха! // Господский срок —
вся жизнь раба! //
Забыли, что ли, вы: // Я Божиею милостью, // И древней царской грамотой, // И родом и заслугами // Над вами господин!..»
Правдин. Да и ступай к своим свиньям. Не
забудь, однако ж, повестить
всем Скотининым, чему они подвержены.
Правдин. Это
все хорошо; не
забудьте, однако ж, сударыня, что гость ваш теперь только из Москвы приехал и что ему покой гораздо нужнее похвал вашего сына.
Он с холодною кровью усматривает
все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы и славы отечества не устрашается
забыть свою собственную славу.