Цитаты со словом «из»
В нижней клети усторожской судной избы сидели вместе башкир-переметчик Аблай, слепец Брехун, беломестный казак Тимошка Белоус и дьячок
из Служней слободы Прокопьевского монастыря Арефа. Попали они вместе благодаря большому судному делу, которое вершилось сейчас в Усторожье воеводой Полуектом Степанычем Чушкиным. А дело было не маленькое. Бунтовали крестьяне громадной монастырской вотчины. Узники прикованы были на один железный прут. Так их водили и на допрос к воеводе.
— Немощь у меня к зелену вину, — объяснял дьячок, — а соблазн везде… Своя монастырская братия стомаха ради и частых недуг вкушает, а потом поп Мирон в Служней слободе, казаки
из слобод, воинские люди… Ох, великое искушение, ежели человек слабеет!.. Ну, игумен Моисей и истязал меня многажды…
Синий подрясник
из домашней крашенины придавал ему вид отшельника.
— «Ничего, говорит, когда, говорит, я у батюшки в Черном Яру в девках еще жила, так они, собаки, два раза наезжали, а я
из ружья в них палила, в собак»…
Однако помолился я преподобному Прокопию, а он и ущитил мою дьячиху от орды: через полгода выворотилась дьячиха-то
из степи…
Эти причеты и плачи наводили тоску даже на солдат, — очень уж ревет девка, пожалуй, еще воевода Полуект Степаныч услышит, тогда всем достанется. Охоня успела разглядеть всех узников и узнавала каждого по голосу. Всех ей было жаль, а особенно сжималось ее девичье сердце, когда
из темноты глядели на нее два серых соколиных глаза. Белоус только встряхивал кудрями, когда Охоня приваливалась к их окну.
— Не давайся, Охоня, вшивой команде! — послышался
из подземелья знакомый молодой голос. — Катай их по бритым-то рылам!
Воевода грозно нахмурился, стараясь припомнить дьячка
из Служней слободы. Мало ли у него народа по затворам сидит. Но какая-то неожиданная мысль осенила воеводское чело, и старик подозвал капрала.
— Спасибо на добром слове, — поблагодарил Белоус, делая отчаянную попытку вырваться
из вцепившихся в него дюжих рук. — А ты, отецкая дочь, попомни Белоуса.
Воевода подождал, пока расковали Арефу, а потом отправился в судную избу. Охоня повела отца на монастырское подворье, благо там игумена не было, хотя его и ждали с часу на час. За ними шла толпа народу, точно за невиданными зверями: все бежали посмотреть на девку, которая отца
из тюрьмы выкупила. Поравнявшись с соборною церковью, стоявшею на базаре, Арефа в первый раз вздохнул свободнее и начал усердно молиться за счастливое избавление от смертной напасти.
— Скорее бы только
из городу выбраться, батя, — говорила Охоня, — а там уж все вместе помолитвуем преподобному.
Все это деревянное строение было обнесено земляным валом, а на валу шел тын
из бревен, деревянные рогатки и «надолбы».
Трое ворот вели
из города: одни — на полдень, другие — на север, а третьи — прямо в орду, то есть в сторону степи.
Усторожье вырос
из небольшого пограничного острожка, в котором казаки отсиживались и от башкир, и от киргизов, и от калмыков.
Боевое местечко выдалось, и в случае «заворохи» сюда сбегались посельщики
из всех окрестных деревень, поселков и займищ, пока не улегалась гроза.
— И пешком дойдем, батя, только бы
из города поскорее вырваться, — говорила Охоня, занятая одною мыслью. — То-то мамушка обрадуется…
В подворье сейчас никого не было, кроме старца Спиридона, проживавшего здесь на покое, да нескольких амбарных мужиков
из своей монастырской вотчины. Арефу встретили, как выходца с того света, а дряхлый Спиридон даже прослезился.
— Перестань, дура, — проговорил очнувшийся Арефа. — Исхитил преподобный Прокопий
из львиных челюстей невредима, а вперед — бог. Сподобился и в бане попариться.
У Охони даже сердце упало, когда она увидала воеводских «приставов»: надо было сейчас же бежать
из города, а теперь воевода опомнился и опять посадит батю в темницу. Она помогала отцу одеваться, а сама была ни жива ни мертва, даже зубы чокали, точно в трясовице.
— Мак-то мак, да не совсем, — ответил Терешка, один
из всей приказной челяди осмеливавшийся разговаривать с воеводой.
Это известие заставило воеводу задуматься. Дал он маху — девка обошла, а теперь Арефа будет ходить по городу да бахвалиться. Нет, нехорошо. Когда пришло время спуститься вниз, для допроса с пристрастием, воевода только махнул рукой и уехал домой. Он вспомнил нехороший сон, который видел ночью. Будто сидит он на берегу, а вода так и подступает; он бежать, а вода за ним. Вышибло
из памяти этот сон, а то не видать бы Арефе свободы, как своих ушей.
Воевода выпил чарку любимого травника от сорока немощей, который ему присылали
из монастыря, потом спросил домашнего меду, — ничто не помогало. Проклятый дьячок не выходил из головы, хоть ты что делай. Уж не напустил ли он на него какой-нибудь порчи, а то и прямо сглазил?.. Долго ли до греха? Вечером воеводе совсем стало невтерпеж, и он отправил за дьячком своих приставов.
— Обмолвился, Полуехт Степаныч… Есть хорошее средствие от неплодия: изловить живого воробья, вынуть
из него сердце, сжечь и пеплом поить воеводшу по три утренних зари, а самому медвежьей желчью намазаться. Помогает, особливо ежели с молитвой… На всякое любовное дело способствует и от неплодия разрешает.
Воевода совсем развеселился и даже подал дьячку
из собственных рук чарку заветного монастырского травника.
—
Из нашей обители травничок, — заметил Арефа, пропустив чарку. — Лучше его нигде не сыщешь.
За хороший совет воевода наградил дьячка еще деньгами и отпустил домой, повторив свой наказ поскорее убираться
из города. В последнем случае хитрый старик хлопотал не столько о дьячке, сколько о самом себе: выпустил он дьячка, а того гляди, игумен нагонит.
Из разборки ясно выступало одно, что кругом был виноват перестроживший игумен Моисей, утеснявший своих монастырских крестьян непосильными работами и наказывавший их нещадно за малейшую провинность.
Озверели вконец, полезли к монастырским стенам, а игумен их кипятком со стен варил, горячею смолою обливал,
из пищалей палил и смертным боем бил.
Хорошо, что вовремя дошла весть о монастырской «заворохе» в Усторожье, и монастырь выручили рейтары, проживавшие на винтер-квартирах, да драгунский полк, подоспевший
из Тобольска.
Попался Белоус в руки воеводы одним
из последних, потому что после дубинщины больше года скрывался где-то на Яике, по казачьим уметам.
Из Усторожья под вечер выезжала простая крестьянская телега, в которой ехал Арефа с дочерью Охоней по монастырской дороге. Лошадь и телегу они должны были сдать в монастырь.
Да и было чего бояться: у нее с ума не шел казак Белоус, который пригрозил ей у судной избы: «А ты, отецкая дочь, попомни Белоуса!» Даже во сне грезился Охоне этот лихой человек, как его вывели тогда
из тюрьмы: весь в лохмотьях, через которые видно было покрытое багровыми рубцами и незажившими свежими ранами тело, а лицо такое молодое да сердитое.
— Попа-то Мирона не скоро возьмешь, — смеялся Арефа. — Он сам кого бы не освежевал. Вон какой он проворнящий поп… Как-то по зиме он вез на своей кобыле бревно
из монастырского лесу, ну, кобыла и завязла в снегу, а поп Мирон вместе с бревном ее выволок. Этакого-то зверя не скоро возьмешь. Да и Герасим с ним тоже охулки на руку не положит, даром што иноческий чин хочет принять. Два медведя, одним словом.
— Обознались, други милые, — ответил Арефа. — Поймали, да не ту птицу… Дьячок Арефа
из затвору едет, а взять с него нечего, окромя язв и ран.
Арефа на околице вылез
из телеги и велел Охоне ехать одной.
Только была одна причина, которая делала игумена Моисея бессильным: в Дивьей обители сидела в затворе вот уже двадцать лет присланная
из Петербурга неизвестная «болярыня».
Чуть что, свои бабы и начнут корить богоданною дочкою Охоней, которую дьячиха
из орды принесла.
Если и приходилось ей терпеть напасти от орды, то помощь теперь была под рукой: воинские люди приходили
из Усторожья и выручали обитель.
После отъезда дьячка Арефы
из Усторожья воевода Полуект Степаныч ходил как в воду опущенный.
Всякое дело у его
из рук валилось, и он точно забыл про судную избу, где заканчивалось дело по разборке монастырской «заворохи».
Она и наговорную соль клала воеводе под подушку, и мазала волчьим салом все пороги в доме, и даже с уголька спрыснула воеводу, когда он выходил
из бани, — ничего не помогало.
Дело раскрылось само собой, когда пришла к воеводше старуха, мать Терешки-писчика, и под великим секретом сообщила, что воевода испорчен волхитом, дьячком
из Служней монастырской слободы, который через свое волшебство и из тюрьмы выпущен на соблазн всему городу.
Вышел игумен Моисей
из алтаря, подали большие ножницы.
Воевода оглянулся, точно ударили его ножом в сердце: в трех шагах от него выделилось
из всех лиц искаженное отчаянием молодое женское лицо.
Ее подхватили под руки и увели
из церкви, а Полуект Степаныч стоял ни жив ни мертв, точно туманом его обдало.
Он не помнил, как вышел
из церкви и как очутился в келье у игумена.
В растворенное окно кельи, выходившее на монастырский двор, он видел, как пошел народ
из церкви, как прошла его воеводша с Мироновой попадьей, как вышел из церкви и сам игумен Моисей, благословлявший народ.
— Что же ты, овца погибшая, благословением моим брезгуешь? — спросил игумен, останавливаясь посреди кельи. — Как ветром дунуло даве
из церкви-то: легче пуху вылетел. Эх, Полуект Степаныч, Полуект Степаныч!
Игумен теперь оставался в одном подряснике
из своей монастырской черной крашенины, препоясанный широким кожаным поясом, на котором висел большой ключ от железного сундука с монастырской казной. Игумен был среднего роста, но такой коренастый и крепкий.
— Прости, святой отец!.. Вконец меня испортил проклятый дьячок… Прости, игумен…
Из ума выступил… осатанел…
Неточные совпадения
Желтые волосы были заплетены в две жиденьких косички, постоянно вылезавших из-под высокого стоячего воротника подрясника.
Так целый день и просидел Арефа в своей избушке, поглядывая на улицу из-за косяка. Очень уж тошно было, что не мог он сходить в монастырь помолиться. Как раз на игумена наткнешься, так опять сцапает и своим судом рассудит. К вечеру Арефа собрался в путь. Дьячиха приготовила ему котомку, сел он на собственную чалую кобылу и, когда стемнело, выехал огородами на заводскую дорогу. До Баламутских заводов считали полтораста верст, и все время надо было ехать берегом Яровой.
Цитаты из русской классики со словом «из»
Предложения со словом «из»
- Они вышли из дома рука об руку и, перейдя через улицу, вошли в комнату лавочника.
- Страх владел сердцами. И днём и в ночное время люди выходили из домов посмотреть, нет ли признаков близкого извержения.
- Первый состоял из двух больших мелководных заливов и косы между ними.
- (все предложения)
Значение слова «из»
ИЗ и ИЗО, предлог с род. п. Без ударения, кроме тех случаев, когда оно переносится с существительного на предлог, например; и́з лесу, и́з дому, и́з виду. 1. Употребляется при обозначении предмета, места, пространства, откуда, изнутри которых направлено действие, движение или откуда что-л. извлекается, удаляется и т. п. Выйти из дому. Достать из кармана. Извлечь пулю из раны. Поезд из Москвы. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ИЗ
Афоризмы русских писателей со словом «из»
- Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки — из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, в из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого…
- Именно так это бывает: ослепляют не чьи-то достоинства, а собственная жажда любить, вдруг вырывающаяся из нас вот таким ищущим лучом. В человеке любовь созревает, как плод.
- Отчего люди засматривают в свое прошлое? Например, в блокадное — Ленинграда. Одна из причин: убедиться, кто мы и что мы. На что способны, годны.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно