Неточные совпадения
— У нас обитель небольшая, всей братии семь человек, а я, значит, восьмой, — заговорил брат
Павлин уже без смущения. — И обител совсем особенная… совсем в болоте стоит, в водополы или осенью недель по шести ни
пройти, ни проехать. Даже на лодках нет ходу…
Так-то я лет пять
ходил в обитель, а потом о. игумен и говорит: «
Павлин, оставайся у нас…
— Да еще что делают с ним: не дают отдыха и в праздники. В церковь даже летом некогда
сходить… «Работа на обитель, грит игумен-то, паче молитвы»! Павлин-то и трубит за всю братию…
— А вот и наша монастырская повертка, — радостно проговорил брат
Павлин, когда от тракта отделилась узенькая проселочная дорожка. — Половину дороги
прошли…
Они
прошли болотом версты четыре, пока из-за лесного островка блеснул крест монастырской колокольни. Брат
Павлин начал торопливо креститься, а Половецкий почувствовал, как у него сердце точно сжалось. Возвращающийся из далекого, многолетнего странствования путешественник, вероятно, испытывает то же самое, когда увидит кровлю родного дома.
Прошла неделя. Раз Половецкий возвратился в свою комнату после всенощной и пришел в ужас. Его котомка была распакована, а кукла валялась на полу. Он даже побелел от бешенства, точно кто его ударил по лицу. Не было никакого сомнения, что все это устроил брат Ираклий Половецкий вне себя бросился разыскивать брата
Павлина и сообщил ему о случившемся.
Прошло минут десять, пока брат
Павлин бегал отпрашиваться к игумену. Половецкий ждал его за воротами.
Прошло еще дня два. Раз вечером, когда брат
Павлин чинил у себя в избушке сети, Половецкий пришел к нему. Он заметно похудел, глаза светились лихорадочно.
Неточные совпадения
Чтобы не съел он чего-нибудь тяжелого, она сама приготовляла ему на станциях кушанья; сама своими слабыми ручонками стлала ему постель, сторожила его, как аргус [Аргус — в греч. мифологии многоглазый великан; богиня Гера превратила А. в
павлина и разукрасила его хвост глазами.], когда он засыпал в экипаже, — и теперь, приехав в Воздвиженское, она, какая-то гордая, торжествующая, в свеженьком холстинковом платье,
ходила по всему дому и распоряжалась.
— Развёл бы я кур!.. — сладко прищуривая глаза, говорил он. — Всех пород: брамапутр, кохинхин, цыцарок, индюшек… И —
павлина! Хорошо, чёрт возьми, сидеть у окна в халате, курить папиросу и смотреть, как по двору, распустя хвост зонтом, твой собственный
павлин ходит!
Ходит эдаким полицеймейстером и ворчит: брлю, брлю, брлю!
Павлин. А так же — ни слова, да и все тут.
Пройдут барышня в гостиную, чаю накушаются, я им доклад сделаю; тогда вам всем резолюция и выдет. Как же вы хотите, чтоб праздничное дело, утром, да сейчас за суету? Барышня в это время тишину любят и чтоб никто их не беспокоил, особливо об деньгах. Вы то подумайте: когда они приедут из собора, сядут в размышлении и подымут глазки кверху, где душа их в это время бывает?
Пройдя через обширную лакейскую, в которой стены, налакированные спинами лакеев, ничем не были обиты, они вошли в столовую, оклеенную зелеными обоями; кругом в холстинных чехлах стояли набитые пухом стулья; а по стенам висели низанные из стекляруса картины, представляющие попугаев,
павлинов и других пестрых птиц.