Кипы счетов и конторских книг были сложены отдельно,
под прессом из золотосодержащего кварца; несколько раскрытых книг лежали там и сям в самых отчаянных позах, как только что раздавленные люди с раскинутыми руками.
Персиков жетон истоптал ногами, а расписку спрятал
под пресс. Затем какая-то мысль омрачила его крутой лоб. Он бросился к телефону, вытрезвонил Панкрата в институте и спросил у него: «Все ли благополучно?» Панкрат нарычал что-то такое в трубку, из чего можно было понять, что, по его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только на одну минуту. Хмурясь, он уцепился за телефон и наговорил в трубку такое:
Неточные совпадения
После своего выступления
под Новый год он признал себя обязанным читать социалистическую
прессу и хотя с натугой, но более или менее аккуратно просматривал газеты: «Наша заря», «Дело жизни», «Звезда», «Правда».
Он взял со стола пресс-папье, стеклянный ромб, и, подставляя его
под косой луч солнца, следил за радужными пятнами на стене, на потолке, продолжая:
— И, конечно, успели подглядеть, как я прятал от вас
под пресс-папье только что полученное мною письмо, — спокойно проговорил Николай Всеволодович, не трогаясь с места.
Уголок письма по-прежнему выглядывал из-под пресс-папье, но он и не пошевелился поправить.
Николай Всеволодович не слыхал стука в дверь, а расслышал лишь только робкий вопрос мамаши, но не успел на него ответить. Пред ним в эту минуту лежало только что прочитанное им письмо, над которым он сильно задумался. Он вздрогнул, заслышав внезапный окрик Петра Степановича, и поскорее накрыл письмо попавшимся
под руку пресс-папье, но не совсем удалось: угол письма и почти весь конверт выглядывали наружу.