Неточные совпадения
До Тайболы считали верст пять, и дорога все время
шла столетним сосновым бором, сохранившимся здесь еще от «казенной каторги», как говорил Мыльников, потому что золотые промысла раскинулись по
ту сторону Балчуговского завода.
— Чему быть,
того не миновать! — весело ответил Акинфий Назарыч. — Ну пошумит старик, покажет пыль — и весь тут… Не всякое лыко в строку. Мало ли наши кержанки за православных убегом
идут? Тут, брат, силой ничего не поделаешь. Не
те времена, Яков Родионыч. Рассудите вы сами…
«Банный день» справлялся у Зыковых по старине: прежде, когда не было зятя, первыми
шли в баню старики, чтобы воспользоваться самым дорогим первым паром, за стариками
шел Яша с женой, а после всех остальная чадь,
то есть девки, которые вообще за людей не считались.
— Что же, этого нужно ждать: на Спасо-Колчеданской шахте красик
пошел, значит и вода близко… Помнишь, как Шишкаревскую шахту опустили? Ну и с этой
то же будет…
— Вот что, Родион Потапыч, — заговорил Карачунский после длинной паузы. — Я
посылал за Кожиным… Он был сегодня у меня вместе с женой и согласен помириться,
то есть просить прощения.
— А ты не больно
того… — огрызался он из своей засады. —
Слава богу, не казенное время, чтобы с живого человека три шкуры драть! Да…
Не было внешнего давления, как в казенное время, но «вольные» рабочие со своей волчьей волей не знали, куда деваться, и
шли работать к
той же компании на самых невыгодных условиях, как вообще было обставлено дело: досыта не наешься и с голоду не умрешь.
— В Тайболе возьму, а
то и городскую приспособлю…
Слава богу, и мы не в угол рожей-то.
— Это ты правильно, Дарья… Только помирай скорее, а
то время напрасно
идет. Совсем из годов выйду, покедова подохнешь…
Дело в
том, что преступников сначала вели, привязав к прикладу солдатского ружья, и когда они не могли
идти — везли на тележке и здесь уже добивали окончательно.
— Милости просим, — приглашал Тарас. — Здесь нам много способнее будет разговоры-то разговаривать, а в кабаке еще,
того гляди, подслушают да вызнают… Тоже народ ноне
пошел, шильники. Эй, Окся, айда к Ермошке. Оборудуй четверть водки… Да у меня смотри: одна нога здесь, а другая там. Господа, вы на нее не смотрите: дура набитая. При ней все можно говорить, потому, как стена, ничего не поймет.
Ровно через неделю Кожин разыскал, где была спрятана Феня, и верхом приехал в Фотьянку. Сначала, для отвода глаз, он завернул в кабак, будто собирается золото искать в Кедровской даче. Поговорил он кое с кем из мужиков, а потом
послал за Петром Васильичем.
Тот не заставил себя ждать и, как увидел Кожина, сразу смекнул, в чем дело. Чтобы не выдать себя, Петр Васильич с час ломал комедию и сговаривался с Кожиным о золоте.
Сначала Петр Васильич
пошел и предупредил мать. Баушка Лукерья встрепенулась вся, но раскинула умом и велела позвать Кожина в избу.
Тот вошел такой убитый да смиренный, что ей вчуже сделалось его жаль. Он поздоровался, присел на лавку и заговорил, будто приехал в Фотьянку нанимать рабочих для заявки.
— Он, значит, Кишкин, на веревку привязал ее, Оксюху-то, да и волокет, как овцу… А Мина Клейменый
идет за ней да сзади ее подталкивает: «Ищи, слышь, Оксюха…» То-то идолы!.. Ну, подвели ее к болотине, а Шишка и скомандовал: «Ползи, Оксюха!» То-то колдуны проклятые! Оксюха, известно, дура: поползла, Шишка веревку держит, а Мина заговор наговаривает… И нашла бы ведь Оксюха-то, кабы он не захохотал. Учуяла Оксюха золотую свинью было совсем, а он как грянет, как захохочет…
— Ваше благородие, Родион Потапыч,
то есть главный штейгер Зыков, должен знать, как списывались работы в Выломках. От него
шли дневные рапортички.
— Ничего, касатик… Пока Бог грехам терпит. Феня, ты уж тут собери чайку, а я в
той избе управляться
пойду.
— Да, тебе-то хорошо, — корила Наташка, надувая губы. — А здесь-то каково: баушка Устинья ворчит, тетка Марья ворчит… Все меня чужим хлебом попрекают. Я и
то уж бежать думала… Уйду в город да в горничные наймусь. Мне пятнадцатый год в спажинки
пойдет.
Мыльников с намерением оставил до следующего дня рассказ о
том, как был у Зыковых и Карачунского, — он рассчитывал опохмелиться на счет этих новостей и не ошибся. Баушка Лукерья сама
послала Оксю в кабак за полштофом и с жадным вниманием прослушала всю болтовню Мыльникова, напрасно стараясь отличить, где он говорит правду и где врет.
Баушка Лукерья сунула Оксе за ее службу двугривенный и вытолкала за дверь. Это были первые деньги, которые получила Окся в свое полное распоряжение. Она зажала их в кулак и так
шла все время до Балчуговского завода, а дома спрятала деньги в сенях, в расщелившемся бревне. Оксю тоже охватила жадность, с
той разницей от баушки Лукерьи, что Окся знала, куда ей нужны деньги.
Одно смущало Кишкина, что золото
шло неровное —
то убавится,
то прибавится.
Втроем работа подвигалась очень медленно, и чем глубже,
тем медленнее. Мыльников в сердцах уже несколько раз побил Оксю, но это мало помогало делу. Наступившие заморозки увеличивали неудобства: нужно было и теплую одежду, и обувь, а осенний день невелик. Даже Мыльников задумался над своим диким предприятием. Дудка
шла все еще на пятой сажени, потому что попадался все чаще и чаще в «пустяке» камень-ребровик, который точно черт подсовывал.
— Так он тебя в дудку запятил? То-то безголовый мужичонка… Кто же баб в шахту
посылает: такого закону нет. Ну и дурак этот Тарас… Как ты к нему-то попала? Фотьянская, видно?
— Ах, сестричка Анна Родивоновна: волка ноги кормят. А что касаемо
того, что мы испиваем малость, так ведь и свинье бывает праздник. В кои-то годы Господь счастья
послал… А вы, любезная сестричка, выпейте лучше с нами за конпанию стаканчик сладкой водочки. Все ваше горе как рукой снимет… Эй, Яша, сдействуй насчет мадеры!..
Марья вышла с большой неохотой, а Петр Васильич подвинулся еще ближе к гостю, налил ему еще наливки и завел сладкую речь о глупости Мыльникова, который «портит товар». Когда машинист понял, в какую сторону гнул свою речь тароватый хозяин,
то отрицательно покачал головой. Ничего нельзя поделать. Мыльников, конечно, глуп, а все-таки никого в дудку не пускает: либо сам спускается, либо
посылает Оксю.
С Петром Васильичем вообще что-то сделалось, и он просто бросался на людей, как чумной бык. С баушкой у них
шли постоянные ссоры, и они старались не встречаться. И с Марьей у баушки все
шло «на перекосых», — зубастая да хитрая оказалась Марья, не
то что Феня, и даже помаленьку стала забирать верх в доме. Делалось это само собой, незаметно, так что баушка Лукерья только дивилась, что ей самой приходится слушаться Марьи.
Вероятно, оно дано было сначала кем-нибудь из горных инженеров и было подхвачено рабочими, да так и
пошло гулять по всем промыслам как забористое и зубастое словечко,
тем более что такой белой глины рабочие очень не любили — лопата ее не брала, а кайло вязло, как в воске.
— Ну ладно, будет нам с тобой делиться. Посылай-ка помоложе себя, чтобы мне веселее было, а
то нагнала тоску… Где Наташка?
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды
пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь,
шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)