Неточные совпадения
Она всхлипнула и закрыла лицо
руками. В коридоре за дверью слышалось осторожное шушуканье, а потом показался сам Акинфий Назарыч, плотный и красивый молодец, одетый по-городски в суконный пиджак и брюки навыпуск.
У ворот избы Тараса действительно сидел Кишкин, а рядом с ним Окся. Старик что-то расшутился и довольно галантно подталкивал свою даму локтем в бок. Окся сначала ухмылялась, показывая два ряда белых зубов, а потом, когда Кишкин попал локтем в непоказанное место, с быстротой обезьяны наотмашь ударила его кулаком в живот. Старик громко вскрикнул от этой любезности, схватившись за живот обеими
руками, а развеселившаяся Окся треснула его еще раз
по затылку и убежала.
Тот из собственных
рук: ка-ак развернется, ка-ак ахнет
по скуле…
Так в разговорах они незаметно выехали за околицу. Небо начинало проясняться. Низкие зимние тучи точно раздвинулись, открыв мигавшие звездочки. Немая тишина обступала кругом все. Подъем на Краюхин увал точно был источен червями. Родион Потапыч по-прежнему шагал рядом с лошадью, мерно взмахивая правой
рукой.
— Уж я произведу… Во как
по гроб жизни благодарить будете… У меня
рука легкая на золото; вот главная причина… Да… Всем могу руководствовать вполне.
— Да еще какой дурак-то: Бог счастья послал, а он его опять в землю зарыл… Ему, подлецу,
руки по локоть отрубить, а самого в воду. Дурак, дурак…
— Всем сестрам
по серьгам! — говорил он вслух и ехидно хихикал, закрывая рот
рукой.
— Руби столбы, ребята! — командовал Кишкин, размахивая
руками. — До двенадцати часов поставлены… Не
по закону!
Варнаки с Фотьянки и балчуговцы из Нагорной чувствовали себя настоящими хозяевами приискового дела, на котором родились и выросли; рядом с ними строгали и швали из Низов являлись жалкими отбросами, потому что лопаты и кайла в
руки не умели взять по-настоящему, да и земляная тяжелая работа была им не под силу.
Родион Потапыч только вздыхал. Находил же время Карачунский ездить на Дерниху чуть не каждый день, а тут от Фотьянки
рукой подать: и двух верст не будет. Одним словом, не хочет, а Оникова подослал назло. Нечего делать, пришлось мириться и с Ониковым и делать
по его приказу, благо немного он смыслит в деле.
Поднимаясь
по лесенке на крыльцо, он лицом к лицу столкнулся с дочерью Феней, которая с тарелкой в
руках летела в погреб за огурцами.
Имя Фени заставило очнуться Кожина, точно
по нему выстрелили. Он хотел что-то сказать, пошевелил губами и махнул
рукой.
— Мне, главная причина, выманить Феню-то надо было… Ну, выпил стакашик господского чаю, потому как зачем же я буду обижать барина напрасно? А теперь приедем на Фотьянку: первым делом самовар… Я как домой к баушке Лукерье, потому моя Окся утвердилась там заместо Фени. Ведь поглядеть, так дура набитая, а тут ловко подвернулась… Она уж во второй раз с нашего прииску убежала да прямо к баушке, а та без Фени как без
рук. Ну, Окся и соответствует
по всем частям…
— Только товар портишь, шваль! — ругался Петр Васильич. — Что добыл, то и стравил конпании ни за грош…
По полтора рубля за золотник получаешь. Ах, дурак Мыльников…
Руки бы тебе
по локоть отрубить… утопить… дурак, дурак! Нашел жилку и молчал бы, а то растворил хайло: «Жилку обыскал!» Да не дурак ли?.. Язык тебе, подлому, отрезать…
Карачунский зашагал
по столовой, заложив
руки в карманы.
— Разоритель! погубитель!..
По миру всех пустил!.. — причитала Анна, стараясь вырваться из державших ее
рук. — Жива не хочу быть, ежели сейчас же не воротишься домой!.. Куда я с ребятами-то денусь?.. Ох, головушка моя спобедная!..
Пришлось ее отгребать, а потом заново сложить печку-каменку, какие устраиваются на живую
руку по охотничьим зимовьям.
Для чего Кишкин скрыл свое открытие и выплеснул пробу в шурф, в первую минуту он не давал отчета и самому себе, а действовал
по инстинкту самосохранения, точно кто-то мог отнять у него добычу из
рук.
— Старайся, старайся, старичок божий… — весело говорил он, похлопывая Кишкина своей тяжелой
рукой по плечу. — Любая половина моих
рук не минует… Пряменько скажу тебе, Андрон Евстратыч. Быль молодцу не укора…
— Пировал бы меньше, Тарас… Правду надо говорить. Татьяну-то сбыл тятеньке на
руки, а сам гуляешь
по промыслам.
По праздникам Окся клала бесчисленные заплаты на обносившуюся промысловую одежду и в свою очередь ругала мужиков, не умевших иглы взять в
руки.
— А Ганька на что? Он грамотный и все разнесет
по книгам… Мне уж надоело на Ястребова работать: он на моей шкуре выезжает. Будет, насосался… А Кишкин задарма отдает сейчас Сиротку, потому как она ему совсем не к
рукам. Понял?.. Лучше всего в аренду взять. Платить ему двухгривенный с золотника. На оборот денег добудем, и все как
по маслу пойдет. Уж я вот как теперь все это дело знаю: наскрозь его прошел. Вся Кедровская дача у меня как на ладонке…
Раз вечером баушка Лукерья была до того удивлена, что даже не могла слова сказать, а только отмахивалась обеими
руками, точно перед ней явилось привидение. Она только что вывернулась из передней избы в погребушку, пересчитала там утренний удой
по кринкам, поднялась на крылечко и остановилась как вкопанная; перед ней стоял Родион Потапыч.
Захватив с собой топор, Родион Потапыч спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей
по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку на Фотьянку, чтобы там передать его в
руки правосудия.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя
по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул
рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и
руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Пусть каждый возьмет в
руки по улице… черт возьми,
по улице —
по метле! и вымели бы всю улицу, что идет к трактиру, и вымели бы чисто…
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч —
по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак
по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит
рукою около лба)много, много всего.