Неточные совпадения
До
последнего, положим, дело
не доходило, но эта угроза производила желанное действие.
Старик так и ушел, уверенный, что управляющий
не хотел ничего сделать для него. Как же, главный управляющий всех Балчуговских промыслов — и вдруг
не может отодрать Яшку?.. Своего блудного сына Зыков нашел у подъезда. Яша присел на
последнюю ступеньку лестницы, положив голову на руки, и спал самым невинным образом. Отец разбудил его пинком и строго проговорил...
— И тоже тебе нечем похвалиться-то: взял бы и помог той же Татьяне. Баба из
последних сил выбилась, а ты свою гордость тешишь. Да что тут толковать с тобой!.. Эй, Прокопий, ступай к отцу Акакию и веди его сюда, да чтобы крест с собой захватил: разрешительную молитву надо сказать и отчитать проклятие-то. Будет Господа гневить… Со своими грехами замаялись,
не то что других проклинать.
— Кабак тут
не причина, маменька… Подшибся народ вконец, вот из
последних и канпанятся по кабакам. Все одно за конпанией-то пропадом пропадать… И наше дело взять: какая нам такая печаль до Родиона Потапыча, когда с Ястребова ты в месяц цалковых пятнадцать получишь. Такого случая
не скоро дождешься… В другой раз Кедровскую дачу
не будем открывать.
Карачунский слепо верил опытности Зыкова, но его смущало противоречие Лучка —
последний не хотел признавать Рублихи.
— Послушайте, Федосья Родионовна, вы так похорошели за
последнее время, что я даже
не узнал вас с первого взгляда.
Последнее появление Яши сопровождалось большой неприятностью. Забунтовала, к общему удивлению, безответная Анна. Она заметила, что Яша уже
не в первый раз все о чем-то шептался с Прокопием, и заподозрила его в дурных замыслах: как раз сомустит смирного мужика и уведет за собой в лес. Долго ли до греха? И то весь народ точно белены объелся…
При
последних словах Мыльников подмигнул и прищелкнул языком, заставив Феню покраснеть как огонь. Она убежала,
не простившись, а Мыльников стоял и ухмылялся.
Последнее придумал Мыльников, стоя на крыльце. Ему
не хотелось шагать до Фотьянки пешком, а Кожин на своей парочке лихо довезет. Он вообще повиновался теперь Мыльникову во всем, как ребенок. По пути они заехали еще к Ермошке раздавить полштоф, и Мыльников шепнул кабатчику...
Кишкин бился на своей Сиротке до
последней крайности, пока можно было работать, но с первым снегом должен был отступить:
не брала сила.
«Вы меня
не звали и
не ждали, а вот я и пришел…» Это вечная тайна жизни, которая умрет с
последним человеком.
— Перестаньте, любезная сестрица Анна Родивоновна, — уговаривал Мыльников с ядовитой любезностью. —
Не он первый,
не он
последний, ваш-то Прокопий… Будет ему сидеть у тестя на цепи.
Кстати,
последний не вынес пьянства и куда-то скрылся.
Эти
последние, как продукт разрушения бурого железняка, осаждались на самое дно в силу своей тяжести; шлихов получилось достаточное количество, и, когда вода уже
не взмучивалась, старик долго и внимательно их рассматривал.
«Нет, брат, к тебе-то уж я
не пойду! — думал Кишкин, припоминая свой
последний неудачный поход. — Разве толкнуться к Ермошке?.. Этому надо все рассказать, а Ермошка все переплеснет Кожину — опять нехорошо. Надо так сделать, чтобы и шито и крыто. Пожалуй, у Петра Васильича можно было бы перехватить на первый раз, да уж больно завистлив пес: над чужим счастьем задавится… Еще уцепится как клещ, и
не отвяжешься от него…»
— Давай серебро-то, а ворочу золотом. Понимаешь, банк будет выдавать по ассигновкам золотыми, и я тебе до
последней копеечки золотом отдам… Нá, да
не поминай Кишкина лихом!..
Феня
последние месяцы находилась в самом угнетенном настроении и почти
не выходила из своей комнаты.
Карачунский на
последнюю не обратил никакого внимания, а письмо узнал по адресу: такими прямыми буквами писали только старинные повытчики да знаменитый горный секретарь Илья Федотыч.
Как теперь, видел Родион Потапыч своего старого начальника, когда он приехал за три дня и с улыбочкой сказал: «Ну, дедушка, мне три дня осталось жить — торопись!» В
последний роковой день он приехал такой свежий, розовый и уже ничего
не спросил, а глазами прочитал свой ответ на лице старого штейгера.
Они вместе опустились в
последний раз в шахту, обошли работы, и Карачунский похвалил штольни, прибавив: «Жаль только, что я
не увижу, как она будет работать».
— Ах, Родион Потапыч! — обрадовался Кишкин. — А я-то и
не узнал тебя. Давненько
не видались… Когда в последний-то раз мы с тобой встретились? Ах да, вот здесь же у следователя. Еще ты меня страмил…
— А ты напрасно, баушка, острамила своего Петра Васильича, — вступился Родион Потапыч. — Поучить следовало, это верно, а только опять
не на людях… В сам-то деле, мужику теперь ни взад ни вперед ходу нет. За рукомесло за его похвалить тоже нельзя, да ведь все вы тут ополоумели и
последнего ума решились… Нет,
не ладно. Хоть бы со мной посоветовались: вместе бы и поучили.
Неточные совпадения
Моя супруга, бабушка, // Сынишки, даже барышни //
Не брезгуют, целуются // С
последним мужиком.
Ой ласточка! ой глупая! //
Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому
последняя, //
Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца
не спускай!..
Я только
не отведала — // Спасибо! умер Ситников — // Стыда неискупимого, //
Последнего стыда!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — //
Не в их руках мы, что ль?.. // Придет пора
последняя: // Заедем все в ухаб, //
Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем //
Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что
не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.