Ровно через неделю Кожин разыскал, где была спрятана Феня, и верхом приехал в Фотьянку. Сначала, для отвода глаз, он завернул в кабак, будто собирается золото искать в Кедровской даче. Поговорил он кое с кем из мужиков, а потом послал за Петром Васильичем. Тот не заставил себя ждать и, как увидел Кожина, сразу смекнул, в чем дело. Чтобы
не выдать себя, Петр Васильич с час ломал комедию и сговаривался с Кожиным о золоте.
— Так я и знала… Она останется верна себе до конца и никогда
не выдаст себя. Но ведь она не могла не видеть, зачем вы пришли к нам? Тем более что ваша болезнь, кажется, совсем не позволяет выходить из дому.
Неточные совпадения
— Да-с, — прибавил купец, — у Афанасия Васильевича при всех почтенных качествах непросветительности много. Если купец почтенный, так уж он
не купец, он некоторым образом есть уже негоциант. Я уж тогда должен
себе взять и ложу в театре, и дочь уж я за простого полковника — нет-с,
не выдам: я за генерала, иначе я ее
не выдам. Что мне полковник? Обед мне уж должен кондитер поставлять, а
не то что кухарка…
— Лжешь, ничего
не будет! Зови людей! Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я
себя выдал, вот твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные, ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг попами да депутатами [Депутаты — здесь: понятые.]… Ты их ждешь? а? Чего ждешь? Где? Подавай!
— Нельзя же было кричать на все комнаты о том, что мы здесь говорили. Я вовсе
не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать его? Вы его доведете до бешенства, и он предаст
себя сам. Знайте, что уж за ним следят, уже попали на след. Вы только его
выдадите. Подождите: я видел его и говорил с ним сейчас; его еще можно спасти. Подождите, сядьте, обдумаем вместе. Я для того и звал вас, чтобы поговорить об этом наедине и хорошенько обдумать. Да сядьте же!
— Да уж больше и нельзя
себя выдать, батюшка Родион Романович. Ведь вы в исступление пришли.
Не кричите, ведь я людей позову-с!
Один из них, щедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою,
не имел в
себе ничего замечательного, кроме голубой ленты, [Пугачев
выдавал своих приближенных за царских вельмож.