Неточные совпадения
Обыкновенно, там, в Расее-то,
и слыхом не слыхали, что такое есть каторга, а только словом-то пугали: «Вот приведут в Сибирь на каторгу, так там узнаете…»
И у меня сердце екнуло, когда завиделся завод, а
все-таки я потихоньку отвечаю Марфе Тимофеевне: «Погляди, глупая, вон церковь-то…
— Я-то ведь не неволю, а приехала вас же жалеючи…
И Фене-то не сладко жить, когда родители хуже чужих стали. А ведь Феня-то
все-таки своя кровь, из роду-племени не выкинешь.
Сестры расстались благодаря этому разговору довольно холодно. У Фени
все-таки возникло какое-то недоверие к баушке Лукерье,
и она стала замечать за ней многое, чего раньше не замечала, точно совсем другая стала баушка.
И даже из лица похудела.
— Нет, мамынька, достаточно с меня… Обругает, как увидит. Хоть
и тяжело на промыслах, а
все-таки своя воля… Сам большой, сам маленький…
Дело
все-таки шло очень недурно
и «оправдывало себя».
Все-таки работать было можно,
и тысячи рабочих находили здесь кусок хлеба.
Это была, во всяком случае, оригинальная компания: отставной казенный палач, шваль Мыльников
и Окся. Как ухищрялся добывать Мыльников пропитание на всех троих, трудно сказать; но пропитание, хотя
и довольно скудное,
все-таки добывалось. В котелке Окся варила картошку, а потом являлся ржаной хлеб. Палач Никитушка, когда был трезвый, почти не разговаривал ни с кем — уставит свои оловянные глаза
и молчит. Поест, выкурит трубку
и опять за работу. Мыльников часто приставал к нему с разными пустыми разговорами.
Положим, все знали, что Окся — родная внучка Родиону Потапычу
и что в пребывании ее здесь нет ничего зазорного, но
все-таки вдруг баба на шахте, — какое уж тут золото.
Посмеялся секретарь Каблуков над «вновь представленным» золотопромышленником, а денег
все-таки не дал. Знаменитое дело по доносу Кишкина запало где-то в дебрях канцелярской волокиты, потому что ушло на предварительное рассмотрение горного департамента, а потом уже должно было появиться на общих судебных основаниях. Именно такой оборот
и веселил секретаря Каблукова, потому что главное — выиграть время, а там хоть трава не расти. На прощанье он дружелюбно потрепал Кишкина по плечу
и проговорил...
Рассказывали чудеса о том, как жила не давалась самому Мыльникову
и палачу, а
все-таки не могла уйти от невинной приисковой девицы.
Мыльников задумался. Дурак-то он дурак, это верно, но
и «прелестные речи» Петра Васильича тоже хороши. Цена обидная в конторе, а
все-таки от добра добра не ищут.
Марья вышла с большой неохотой, а Петр Васильич подвинулся еще ближе к гостю, налил ему еще наливки
и завел сладкую речь о глупости Мыльникова, который «портит товар». Когда машинист понял, в какую сторону гнул свою речь тароватый хозяин, то отрицательно покачал головой. Ничего нельзя поделать. Мыльников, конечно, глуп, а
все-таки никого в дудку не пускает: либо сам спускается, либо посылает Оксю.
Марья терпеливо выслушала ворчанье
и попреки старухи, а сама думала только одно: как это баушка не поймет, что если молодые девки выскакивают замуж без хлопот, так ей надо самой позаботиться о своей голове. Не на кого больше-то надеяться… Голова у Марьи так
и кружилась, даже дух захватывало. Не из важных женихов машинист Семеныч, а
все-таки мужчина… Хорошо баушке Лукерье теперь бобы-то разводить, когда свой век изжила… Тятенька Родион Потапыч такой же: только про себя
и знают.
— Видал я господ всяких, Степан Романыч, а
все-таки не пойму их никак… Не к тебе речь говорится, а вообще. Прежнее время взять, когда мужики за господами жили, — правильные были господа, настоящие: зверь так зверь, во всю меру, добрый так добрый, лакомый так лакомый. А
все-таки не понимал я, как это всякую совесть в себе загасить… Про нынешних
и говорить нечего: он
и зла-то не может сделать, засилья нет, а так, одно званье что барин.
На Сиротке была выстроена новая изба на новом месте, где были поставлены новые работы. Артель точно ожила. Это была своя настоящая работа — сами большие, сами маленькие. Пока содержание золота было невелико, но
все-таки лучше, чем по чужим приискам шляться. Ганька вел приисковую книгу
и сразу накинул на себя важность. Матюшка уже два раза уходил на Фотьянку для тайных переговоров с Петром Васильичем, который, по обыкновению, что-то «выкомуривал»
и финтил.
В первое время все были как будто ошеломлены. Что же, ежели такие порядки заведутся, так
и житья на промыслах не будет. Конечно, промысловые люди не угодники, а
все-таки и по человечеству рассудить надобно. Чаще
и чаще рабочие вспоминали Карачунского
и почесывали в затылках. Крепкий был человек, а умел где нужно
и не видеть
и не слышать. В кабаках обсуждался подробно каждый шаг Оникова, каждое его слово,
и наконец произнесен был приговор, выражавшийся одним словом...
Все знали, что Оников «терпеть ненавидел» Рублиху
и что он ее закроет, но
все-таки интересно было, как все это случится
и что будет с Родионом Потапычем.
Марье пришлось прожить на Фотьянке дня три, но она
все-таки не могла дождаться баушкиных похорон. Да надо было
и Наташку поскорее к месту пристроить. На Богоданке-то она
и всю голову прокормит,
и пользу еще принесет. Недоразумение вышло из-за Петруньки, но Марья вперед все предусмотрела. Ей было это даже на руку, потому что благодаря Петруньке из девчонки можно было веревки вить.
Неточные совпадения
Жених хоть кому, а
все-таки учители ходят, часа не теряет,
и теперь двое в сенях дожидаются.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты
и Митрофанушке не желаю. То — то дядюшка! То-то отец родной! Я
и сама
все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
Тем не менее вопрос «охранительных людей»
все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились
и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков
и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда
все-таки была война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского мира…
Один только раз он выражается так:"Много было от него порчи женам
и девам глуповским",
и этим как будто дает понять, что,
и по его мнению,
все-таки было бы лучше, если б порчи не было.