Неточные совпадения
Между балчуговскими строгалями и Фотьянкой была старинная вражда, переходившая из поколения
в поколение. Затем поводом к размолвке служила органическая ненависть вольных рабочих ко всякому начальству вообще, а к
компании —
в частности. Когда объездной уехал, Кишкин укоризненно заметил...
Они расстались большими друзьями. Петр Васильич выскочил провожать дорогого гостя на улицу и долго стоял за воротами, — стоял и крестился, охваченный радостным чувством. Что же,
в самом-то деле, достаточно всякого горя та же Фотьянка напринималась: пора и отдохнуть. Одна казенная работа чего стоит, а тут
компания насела и всем дух заперла. Подшибся народ вконец…
Яша тяжело вздохнул, принимая первую рюмку, точно он продавал себя. Эх, и достанется же от родителя!.. Ну, да все равно: семь бед — один ответ… И Фени жаль, и родительской грозы не избежать. Зато Мыльников торжествовал, попав на даровое угощение… Любил он выпить
в хорошей
компании…
Самая
компания возникла на развалинах упраздненных казенных работ, унаследовав от них всю организацию, штат служащих, рабочих и территорию
в пятьдесят квадратных верст.
Ограничивающим условием при передаче громадных промыслов
в частные руки было только одно, именно: чтобы
компания главным образом вела разработку жильного золота, покрывая неизбежные убытки
в таком рискованном деле доходами с россыпного золота.
Полное безземелье отдавало рабочих
в бесконтрольное распоряжение
компании — она могла делать с ними, что хотела, тем более что все население рядом поколений выросло специально на золотом деле, а это клало на всех неизгладимую печать.
Карачунский явился главным управляющим Балчуговских промыслов с критического момента перехода их от казны
в руки
компании.
Но что поделаешь, когда и тут приходилось только сводить концы с концами, потому что
компания требовала только дивидендов и больше ничего знать не хотела, да и главная сила Балчуговских промыслов заключалась не
в жильном золоте, а
в россыпном.
Когда первое опьянение волей миновало, оказалось, что промысловое население очутилось
в полной экономической зависимости от
компании.
Не было внешнего давления, как
в казенное время, но «вольные» рабочие со своей волчьей волей не знали, куда деваться, и шли работать к той же
компании на самых невыгодных условиях, как вообще было обставлено дело: досыта не наешься и с голоду не умрешь.
Раз вечером, когда Матюшка сидел таким образом у огонька и разговаривал на излюбленную тему о деньгах, случилось маленькое обстоятельство, смутившее всю
компанию, а Матюшку
в особенности.
Но у него был свой расчет: новое коренное месторождение выставляло деятельность
компании в выгодном свете пред горным департаментом.
Это была, во всяком случае, оригинальная
компания: отставной казенный палач, шваль Мыльников и Окся. Как ухищрялся добывать Мыльников пропитание на всех троих, трудно сказать; но пропитание, хотя и довольно скудное, все-таки добывалось.
В котелке Окся варила картошку, а потом являлся ржаной хлеб. Палач Никитушка, когда был трезвый, почти не разговаривал ни с кем — уставит свои оловянные глаза и молчит. Поест, выкурит трубку и опять за работу. Мыльников часто приставал к нему с разными пустыми разговорами.
Поднялись разговоры о земельном наделе, как
в других местах, о притеснениях
компании, которая собакой лежит на сене, о других промыслах, где у рабочих есть и усадьбы, и выгон, и покосы, и всякое угодье, о посланных ходоках «с бумагой», о «члене», который наезжал каждую зиму ревизовать волостное правление.
Эти шламы образовали на дворе фабрики целую гору, и
компания пустила их
в промывку уже для себя.
Карачунский рассказывал подробно, как добывают золото
в Калифорнии,
в Африке,
в Австралии, какие громадные
компании основываются, какие страшные капиталы затрачиваются, какие грандиозные работы ведутся и какие баснословные дивиденды получаются
в результате такой кипучей деятельности. Родион Потапыч только недоверчиво покачивал головой, а с другой стороны, очень уж хорошо рассказывал барин, так хорошо, что даже слушать его обидно.
— Мы как нищие… — думал вслух Карачунский. — Если бы настоящие работы поставить
в одной нашей Балчуговской даче, так не хватило бы пяти тысяч рабочих… Ведь сейчас старатель сам себе
в убыток работает, потому что не пропадать же ему голодом. И
компании от его голода тоже нет никакой выгоды… Теперь мы купим у старателя один золотник и наживем на нем два с полтиной, а тогда бы мы нажили полтину с золотника, да зато нам бы принесли вместо одного пятьдесят золотников.
— Господин Карачунский, вы не могли, следовательно, не знать, что принимаете приисковый инвентарь только по описи, не проверяя фактически, — тянул следователь, записывая что-то, — чем, с одной стороны, вы прикрывали упущения и растраты казенного управления промыслами, а с другой — вводили
в заблуждение собственных доверителей,
в данном случае
компанию.
Вот о чем задумывался он, проводя ночи на Рублихе. Тысячу раз мысль проходила по одной и той же дороге, без конца повторяя те же подробности и производя гнетущее настроение. Если бы открыть на Рублихе хорошую жилу, то тогда можно было бы оправдать себя
в глазах
компании и уйти из дела с честью: это было для него единственным спасением.
В то время пока Карачунский все это думал и передумывал, его судьба уже была решена
в глубинах главного управления
компании Балчуговских промыслов: он был отрешен от должности, а на его место назначен молодой инженер Оников.
Старательские работы сведены были на нет, и этим самым уничтожено было
в корне хищничество, но вместе с тем
компания лишилась и главной части своих доходов, которые получались раньше от старателей.
— Точно так, вашескородие, — отвечал староста. — Кругом золото, а
в середке бедность… Все от
компании зависит: ежели б объявили старательские работы, оно все же передышка… Не настоящее дело, а из-за хлеба на воду робили.
Дело
в том, что собственно рабочим Кедровская дача дала только призрак настоящей работы, потому что здесь вместо одного хозяина, как у
компании, были десятки, — только и разницы. Пока благодетелями являлись одни скупщики вроде Ястребова. Затем мелкие золотопромышленники могли работать только летом, а зимой прииски пустовали.
Родион Потапыч сидел на своей Рублихе и ничего не хотел знать. Благодаря штольне углубление дошло уже до сорок шестой сажени. Шахта стоила громадных денег, но за нее поэтому так и держались все. Смертельная болезнь только может подтачивать организм с такой последовательностью, как эта шахта. Но Родион Потапыч один не терял веры
в свое детище и боялся только одного: что
компания не даст дальнейших ассигновок.
Эти две больших неудачи отозвались
в промысловом бюджете очень сильно, так что представленные Ониковым сметы не получили утверждения и
компания прекратила всякие работы за их невыгодностью.
И это
в такой местности, где при правильном хозяйстве могло благодействовать стотысячное население и десяток таких
компаний…
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником сядешь;
компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел
в окно на эту веселую русскую
компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
Нет, вы напрасно едете, — мысленно обратилась она к
компании в коляске четверней, которая, очевидно, ехала веселиться за город.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную
компанию; потом, когда смеркнется,
в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал.
Затем, немедленно и чуть не вслух, прошепталаРаскольникову, что действительно странно было бы уважаемому и солидному человеку, как Петр Петрович, попасть
в такую «необыкновенную
компанию», несмотря даже на всю его преданность ее семейству и на старую дружбу его с ее папенькой.