Неточные совпадения
Горные речонки начали набухать и пожелтели от выступивших наледей; сочившаяся из почвы весенняя
вода точила дряблый лед, образуя черневшие промоины и
широкие полыньи.
Песня была веселая, и Кайло грузно отплясывал под пение Пестеря, шлепая своими грязными лаптями. Маркушка хрипел и задыхался и слышал в этой дикой песне последний вал поднимавшейся
воды, которая каждую минуту готова была захлестнуть его. В ужасе он хватался рукой за стену и бессмысленно смотрел на приседавшего Кайло. И Кайло, и Пестерь, и Окся с Лапухой, и Брагин — все это были пенившиеся валы бесконечной
широкой реки…
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой на этих берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «мышьей беготни», по выражению поэта? зачем по этим
широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая большая лодка, завешенная синими, белыми, красными тканями?
Речки и ручьи шумно бурлят, луга затоплены, легкий ветерок рябит
широкие воды, и дрожащими золотыми переливами ярко горят они на вешнем солнце.
Уже наступала ночь, и в темноте я заблудился, и всюду меня встречала
широкая вода, казавшаяся глубокой; испугавшись, я зашагал прямо по лужам и был счастлив, когда затемнела каменная пирамида — по случайности я вышел как раз к тому месту берега, куда был прибит волнами труп Елены.
Неточные совпадения
«Дерзай!» — за ними слышится // Дьячково слово; сын его // Григорий, крестник старосты, // Подходит к землякам. // «Хошь водки?» — Пил достаточно. // Что тут у вас случилося? // Как в
воду вы опущены?.. — // «Мы?.. что ты?..» Насторожились, // Влас положил на крестника //
Широкую ладонь.
Когда благому просвещенью // Отдвинем более границ, // Со временем (по расчисленью // Философических таблиц, // Лет чрез пятьсот) дороги, верно, // У нас изменятся безмерно: // Шоссе Россию здесь и тут, // Соединив, пересекут. // Мосты чугунные чрез
воды // Шагнут
широкою дугой, // Раздвинем горы, под
водой // Пророем дерзостные своды, // И заведет крещеный мир // На каждой станции трактир.
Самгин снял шляпу, поправил очки, оглянулся: у окна, раскаленного солнцем, —
широкий кожаный диван, пред ним, на полу, — старая, истоптанная шкура белого медведя, в углу — шкаф для платья с зеркалом во всю величину двери; у стены — два кожаных кресла и маленький, круглый стол, а на нем графин
воды, стакан.
У чана с
водою встал Захарий, протянул над ним руки в
широких рукавах и заговорил не своим, обычным, а неестественно высоким, вздрагивающим голосом:
Придерживая очки, Самгин взглянул в щель и почувствовал, что он как бы падает в неограниченный сумрак, где взвешено плоское, правильно круглое пятно мутного света. Он не сразу понял, что свет отражается на поверхности
воды, налитой в чан, —
вода наполняла его в уровень с краями, свет лежал на ней
широким кольцом; другое, более узкое, менее яркое кольцо лежало на полу, черном, как земля. В центре кольца на
воде, — точно углубление в ней, — бесформенная тень, и тоже трудно было понять, откуда она?