У Алешки был соперник в лице Володьки Пятова, избалованного барчука, который
учился в гимназии до третьего класса и успел отведать всяких благ городской цивилизации.
Рындин — разорившийся помещик, бывший товарищ народовольцев, потом — толстовец, теперь — фантазер и анархист, большой, сутулый, лет шестидесяти, но очень моложавый; у него грубое, всегда нахмуренное лицо, резкий голос, длинные руки. Он пользуется репутацией человека безгранично доброго, человека «не от мира сего». Старший сын его сослан, средний — сидит в тюрьме, младший, отказавшись
учиться в гимназии, ушел из шестого класса в столярную мастерскую. О старике Рындине Татьяна сказала:
Последняя фраза целиком долетела до маленьких розовых ушей Верочки, когда она подходила к угловой комнате с полной тарелкой вишневого варенья. Фамилия Привалова заставила ее даже вздрогнуть… Неужели это тот самый Сережа Привалов, который
учился в гимназии вместе с Костей и когда-то жил у них? Один раз она еще укусила его за ухо, когда они играли в жгуты… Сердце Верочки по неизвестной причине забило тревогу, и в голове молнией мелькнула мысль: «Жених… жених для Нади!»
Неточные совпадения
Мальчики считали, что Недоделанный учит весело, Клим находил его глупым, злым и убеждался, что
в гимназии учиться скучнее и труднее, чем у Томилина.
Самгин не знал, но почему-то пошевелил бровями так, как будто о дяде Мише излишне говорить; Гусаров оказался блудным сыном богатого подрядчика малярных и кровельных работ, от отца ушел еще будучи
в шестом классе
гимназии,
учился в казанском институте ветеринарии, был изгнан со второго курса, служил приказчиком
в богатом поместье Тамбовской губернии, матросом на волжских пароходах, а теперь — без работы, но ему уже обещано место табельщика на заводе.
В этот вечер Самгины узнали, что Митрофанов, Иван Петрович, сын купца, родился
в городе Шуе, семь лет сидел
в гимназии, кончил пять классов, а
в шестом
учиться не захотелось.
В гимназии она считалась одной из первых озорниц, а
училась небрежно. Как брат ее, она вносила
в игры много оживления и, как это знал Клим по жалобам на нее, много чего-то капризного, испытующего и даже злого. Стала еще более богомольна, усердно посещала церковные службы, а
в минуты задумчивости ее черные глаза смотрели на все таким пронзающим взглядом, что Клим робел пред нею.
События
в доме, отвлекая Клима от усвоения школьной науки, не так сильно волновали его, как тревожила
гимназия, где он не находил себе достойного места. Он различал
в классе три группы: десяток мальчиков, которые и
учились и вели себя образцово; затем злых и неугомонных шалунов, среди них некоторые, как Дронов,
учились тоже отлично; третья группа слагалась из бедненьких, худосочных мальчиков, запуганных и робких, из неудачников, осмеянных всем классом. Дронов говорил Климу: