Неточные совпадения
Никем-то никого не
осталось из бывших молодцев, точно они уплыли один за
другим.
Окся поощрительно улыбнулась оратору и толкнула локтем
другую женщину, которая была известна на приисках под именем Лапухи, сокращенное от Олимпиады; они очень любили
друг друга, за исключением тех случаев, когда козловые ботинки и кумачные платки настолько быстро охлаждали эту дружбу, что бедным женщинам ничего не
оставалось, как только вцепиться
друг в
друга и зубами и ногтями и с визгом кататься по земле до тех пор, пока чья-нибудь благодетельная рука не отрезвляла их обеих хорошим подзатыльником или артистической встряской за волосы.
Только одна Нюша
оставалась прежней Нюшей — развей горе веревочкой, — хотя и приставала к бабушке с разговорами о платьях. Несмотря на размолвки отцов, Нюша и Феня
остались неразлучны по-прежнему и частили одна к
другой, благо свободного времени не занимать стать. Эти молодые особы смотрели на совершившееся около них с своей точки зрения и решительно не понимали поведения стариков, которые расползлись в разные стороны, как окормленные бурой тараканы.
— И я, братец, тоже больше не могу… — с прежним смирением заявил Зотушка, поднимаясь с места. — Вы думаете, братец, что стали богаты, так вас и лучше нет… Эх, братец, братец! Жили вы раньше, а не корили меня такими словами. Ну, Господь вам судья… Я и так уйду, сам… А только одно еще скажу вам, братец! Не губите вы себя и
других через это самое золото!.. Поглядите-ка кругом-то: всех разогнали, ни одного старого знакомого не
осталось. Теперь последних Пазухиных лишитесь.
Старик Кокин увязался за своей снохой и, не добившись от нее ничего, зверски убил ее ребенка, девочку лет четырех: старик завел маленькую жертву в подполье и там отрезывал ей один палец за
другим, а мать в это время
оставалась наверху и должна была слушать отчаянные вопли четвертуемой дочери.
Конечно, опечатано было только имущество самого Гордея Евстратыча, а имущество
других членов семьи
осталось нетронутым, но, во-первых, как было различить это имущество, а во-вторых, при патриархальном строе брагинской семьи, собственно, все принадлежало хозяину, так что на долю сыновей, Нюши и Татьяны Власьевны
осталось только одно платье да разный домашний хлам.
— Нет, ведь нет? На, возьми вот этот, кипарисный. У меня
другой остался, медный, Лизаветин. Мы с Лизаветой крестами поменялись, она мне свой крест, а я ей свой образок дала. Я теперь Лизаветин стану носить, а этот тебе. Возьми… ведь мой! Ведь мой! — упрашивала она. — Вместе ведь страдать пойдем, вместе и крест понесем!..
Я справлялся, как мог, с сомнениями: одни удалось победить,
другие оставались нерешенными до тех пор, пока дойдет до них очередь, и я мало-помалу ободрился.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного
осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты
остался у меня, мой сердечный
друг, Митрофанушка!
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не
оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
За первым ломтем последовал
другой, потом третий, до тех пор, пока не
осталось ни крохи…
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего
другого не
остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На
другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.