Неточные совпадения
Один Пестерь делался все мрачнее и мрачнее, а когда бабы не вытерпели и заголосили какую-то безобразную пьяную песню, он, не выпуская изо рта своей трубки с медной цепочкой, процедил только одно слово: «
У… язвы!..» Кто бы мог подумать, что этот свирепый субъект являлся самым живым источником козловых ботинок и кумачных платков, в чем убедилась личным опытом даже Домашка, всего третьего
дня получившая от Пестеря зеленые стеклянные бусы.
— В самом
деле, Гордей Евстратыч, — уговаривал упрямого старика даже о. Крискент, — вот
у меня на целый дом всего две маленьких печи — и тепло, как в бане. Вот бы вам…
А между тем
у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья была обязана подавать самовар из секунды в секунду в известное время — утром в шесть часов и вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны были собираться за чайным столом; в-третьих, каждый пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания чая, количество выпитых чашек, смотря по временам года и по значениям постных или скоромных
дней, крепость и температура чая — все было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
— В самом
деле, не прихворнул ли
у них кто? — спрашивала во второй раз Пелагея Миневна, напрасно стараясь замаскировать свое неукротимое бабье любопытство равнодушным тоном.
— Нет, все здоровы, а только что-то неладно… Вон в горнице-то
у Гордея Евстратыча до которой поры по ночам огонь светится. Потом сама-то старуха к отцу Крискенту ходила третьева
дни…
— Молодец, если умел Сила Пазухина поучить… — говорил на другой
день Сила Андроныч, подавая Ворону стакан водки из собственных рук. — Есть сноровка… молодец!.. Только под ребро никогда не бей: порешишь грешным
делом… Я-то ничего, а другому, пожиже, и не дохнуть. Вон
у тебя какие безмены.
Чтобы начать
дело, Гордею Евстратычу пришлось затратить не только весь свой наличный капитал, но и перехватить деньжонок
у Пятова Нила Поликарпыча.
Скоро молва разнесла самые точные подробности о положении
дел у Брагиных, причем количество золота росло по часам, а вместе с ним росли и брагинские тысячи.
— В том-то и
дело, Гордей Евстратыч, чтобы от других не отстать… А то совестно к вам приехать!.. И компания
у вас тоже самая неподходящая: какие-то Пазухины… Вы должны себя теперь очень соблюдать, чтобы перед другими было не совестно. Хорошему человеку к вам и в гости прийти неловко… Изволь тут разговаривать с какой-то Пелагеей Миневной да Марфой Петровной. Это непорядок в доме…
— Ах, мамынька, мамынька! Да разве Маркушка сам жилку нашел? Ведь он ее вроде как украл
у Кутневых; ну а Господь его не допустил до золота… Вот и все!.. Ежели бы Маркушка сам отыскал жилку, ну, тогда еще другое
дело. По-настоящему, ежели и помочь кому, так следовало помочь тем же Кутневым… Натурально, ежели бы они в живности были, мамынька.
— Ничего, милушка, потерпи, — отвечала Татьяна Власьевна. — В самом-то
деле, ведь
у нас не золотые горы, — где взять-то для всех?.. По своей силе помогаем, а всех не ублаготворишь. Царь богаче нас, да и тот всем не поможет…
— Ну, Ариша, так вот в чем дело-то, — заговорил Гордей Евстратыч, тяжело переводя дух. — Мамынька мне все рассказала, что
у нас делается в дому. Ежели бы раньше не таили ничего, тогда бы ничего и не было… Так ведь? Вот я с тобой и хочу поговорить, потому как я тебя всегда любил… Да-а. Одно тебе скажу: никого ты не слушай, окромя меня, и все будет лучше писаного. А что там про мужа болтают — все это вздор… Напрасно только расстраивают.
— Ничего, мамочка. Все
дело поправим. Что за беда, что девка задумываться стала! Жениха просит, и только. Найдем, не беспокойся. Не чета Алешке-то Пазухину…
У меня есть уж один на примете. А что относительно Зотушки, так это даже лучше, что он догадался уйти от вас. В прежней-то темноте будет жить, мамынька, а в богатом дому как показать этакое чучело?.. Вам, обнаковенно, Зотушка сын, а другим-то он дурак не дурак, а сроду так. Только один срам от него и выходит братцу Гордею Евстратычу.
— Я сие предвижу и не устрашаюсь, поелику этим самым устроим два благих
дела: достроим церковь и спасем Гордея Евстратыча от злого духа… Первым
делом я отправлюсь к Нилу Поликарпычу и объясню ему все. Трехлетие как раз кончается, и по уставу нам приходится выбирать нового старосту — вот и случай отменный. Конечно, Колобов
у нас числится кандидатом в старосты, но он уже в преклонных летах и, вероятно, уступит.
— Ну а Самойла Михеича куда
денешь? Он ведь кандидатом числится
у нас в старосты…
Раньше он решил испить чашу до
дна за один прием, то есть разом побывать
у всех, но теперь он почувствовал себя слишком разбитым, чтобы идти еще к Нилу Поликарпычу, своему явному недоброжелателю.
Это известие приятно изумило о. Крискента,
у которого точно гора свалилась с плеч от слов Татьяны Власьевны, хотя он, собственно, не мог сразу проникнуть всего значения такого неожиданного оборота
дела.
Действительно, модница Алена Евстратьевна на другой же
день отправилась в пятовский дом и вернулась оттуда с самыми утешительными вестями. Нил Поликарпыч очень рад помириться и готовится испросить прощения
у обиженного им напрасно о. Крискента. Татьяна Власьевна даже прослезилась от умиления и не знала, как ей благодарить о. Крискента за его благую мысль.
Девушка целых два
дня хлопотала по всему дому, чтобы все было как следует, как
у других.
Они вместе выбрали и время, когда переговорить Фене с Гордеем Евстратычем, — за
день до крещенского сочельника, когда
у Пятовых будут приглашены гости на вечер.
— Нет… Тут совсем особенная статья выходит: не хватает
у нас в дому чего-то, от этого и все неполадки. Раньше-то я не замечал, а тут и заметил… Все как шальные бродим по дому и друг дружку не понимаем да добрых людей смешим.
У меня раз пружина в часах лопнула: пошуршала-пошуршала и стала, значит, конец всему
делу… Так и
у нас… Не догадываешься?
Она редкий
день пропускала, чтобы не побывать
у Пятовых.
Нил Поликарпыч точно не замечал ничего и появлялся в доме только к обеду и ужину;
у него всегда было много
дела и хлопот по заводу, чтобы еще замечать, что делается дома; притом он постоянно лечился и составлял какие-то мази и декокты.
Раз Гордей Евстратыч заехал в лавку навеселе; он обедал
у Шабалина.
Дело было под вечер, и в лавке, кроме Ариши, ни души. Она опять почувствовала на себе ласковый взгляд старика и старалась держаться от него подальше. Но эта невинная хитрость только подлила масла в огонь. Когда Ариша нагнулась к выручке, чтобы достать портмоне с деньгами, Гордей Евстратыч крепко обнял ее за талию и долго не выпускал из рук, забавляясь, как она барахталась и выбивалась.
— Перестаньте грешить-то, Порфир Порфирыч…
У нас молодым женщинам не пригоже в мужской компании одним сидеть. Ежели бы другие женщины были, тогда другое
дело: вот вы бы с супругой приехали…
—
У меня под надзором девятьсот приисков, милочка, и ежели я буду всякому золотопромышленнику уступать, так меня Бог камнем убьет, да!..
Дело твое я знаю досконально и могу сказать только то, что не хлопочи понапрасну. Вот и все!.. Взяток никому не давай — даром последние деньги издержишь, потому что пролитого не воротишь.
Сначала думал завести какое-нибудь
дело в Москве, но с моими средствами так трудно пробить дорогу: там миллионные
дела обделываются, как здесь пироги бабы стряпают, а
у меня несколько тысяч.
Теперь вы остались без всякого
дела, деньги
у вас кое-какие еще есть; ну, долго ли попасть на какого-нибудь прощелыгу, который оберет
у вас последние крохи.
— Отчего же не женитесь? За невестами
у нас, слава богу,
дело не станет… Али, может, столичная на примете держится?
— Об одном только попрошу вас, дорогой Гордей Евстратыч: согласитесь или не согласитесь — молчок… Ни единой душе, ни одно слово!.. Это
дело наше и между нами останется… Я вас не неволю, а только предлагаю войти в компанию…
Дело самое чистое, из копейки в копейку. Хотите — отлично, нет — ваше
дело.
У меня
у одного не хватит силы на такое предприятие, и я во всяком случае не останусь без компаньона.
— Куда же Владимиру Петровичу деваться, ежели он ко мне по
делу приехал? — успокаивал Гордей Евстратыч. — Кабы
у нас в Белоглинском заводе гостиницы для приезжающих были налажены, так еще десятое
дело, а то не на постоялом же дворе ему останавливаться, этакому-то человеку.
«Уж такой, видно,
у него характер, — решила про себя Татьяна Власьевна, — пошел бы да поехал…» Старуха и не подозревала, что примирением с Колобовыми и Савиными Головинский сразу убил двух зайцев: во-первых, повернул на свою сторону самое Татьяну Власьевну, а во-вторых, расчистил дорогу Гордею Евстратычу, когда придется хлопотать по винному
делу и брать приговоры от волостных обществ.
— Потерпи, милушка. Как быть-то?.. Деньги
дело наживное. А уж насчет Владимира Петровича ты даже совсем напрасно сумлеваешься. Вон
у него самовар даже серебряный, ковры какие, а дома-то, сказывают, сколько добра всякого… Уж ежели этакому человеку да не верить, милушка, так и жить на белом свете нельзя. На что наша Маланья, на всех фукает, как старая кошка, а и та: «Вот уж барин, так можно сказать, что взаправский барин!»
— Уж как быть-то, голубушка, такое наше женское
дело, — успокаивала она невестку, — теперь вот
у нас мир да благодать, а ежели поднять все сызнова — упаси Владычица! Тихостью-то больше возьмешь с мужем всегда, а вздорить-то, он всегда вздор будет… подурит-подурит Михалко и одумается. С этим Володькой теперь связался — от него вся и причина выходит…
— Вот каков
у тебя муженек-то! — рассказывал Гордей Евстратыч безответной Арише о подвигах Михалки. — А мне тебя жаль, Ариша… Совсем напрасно ты бедуешь с этим дураком. Я его за
делом посылаю в город, а он там от арфисток не отходит. Уж не знаю, что и делать с вами! Выкинуть на улицу, так ведь с голоду подохнете вместе и со своим щенком.
Дело было поставлено и пущено в ход, но Мойша Жареный не дремал и повел усиленную атаку против брагинских кабаков; агенты Жареного добывали какие-то приговоры, открывали кабаки напротив брагинских и отпускали водку не только дешевле, чем
у Брагина, но еще в долг.
Может быть, последнего Гордей Евстратыч и не сделал бы, если бы
у него на уме не было своей заботы, которая не давала ему покоя ни
днем ни ночью, и он все время бродил точно в тумане.
— Все-таки не пущу.
У Дуни есть муж, это его
дело… Гордей Евстратыч уехал в город, я не могу без него.
— Ладно, ладно… Будет вам снох-то тиранить. Кто Володьку-то Пятова к Арише подвел? Кто Михалку наущал жену колотить? Кто спаивал Михалку? Это все ваших рук
дело с Гордеем Евстратычем… Вишь, как забили бабенку! Разве
у добрых людей глаз нет… Дуняша, оболокайся!.. А то я сейчас в волость пойду или станового приведу… Душу-то христианскую тоже не дадим губить.
Вот к нему Брагин и отправился за советом; кстати,
у этого старика были свои
дела с Жареным, — может, словечко и замолвит по старой дружбе пред жидовином.
В Бурнашах Гордей Евстратыч проболтался целых три
дня, прежде чем выхлопотал себе
у самого набольшего аудиенцию Мосея Мосеича.
От погрома по винной части
у Брагина еще осталось тысяч десять, о которых никто не знал, и на эти деньги он думал понемногу поправиться, а там, из-за
дела, можно будет подсмотреть какую-нибудь новую штучку.
— Наверно,
у вас есть припрятанные денежки про черный
день, — усовещивал Маслов, — а то ведь все пойдет с молотка за бесценок…
Теперь Гордей Евстратыч боялся всех городских людей как огня и по-своему решился спасти от них последние крохи. Он начисто объяснил свое положение
дел Татьяне Власьевне, а также и то, что адвокаты выжмут из него всеми правдами и неправдами последние денежки, поэтому он лучше отдаст их на сохранение ей: со старухи адвокатам нечего будет сорвать, потому какие
у ней могут быть деньги.
— Врешь, Нютка!.. — хриплым голосом оборвал ее Михалко, пошатываясь на месте. — Ты заодно с бабушкой-то, а
у нас до нее
дело есть.
А Павел Митрич на все руки:
у него и прииск есть, и торговлишка маленькая, и по судам
дела ведет.
И ведь как просто
дело все: искал золото Вукол Логиныч около одной деревни, да шахту и не завалил, а
у одного мужика корова в шахту и свались.
— Твое совсем другое
дело:
у тебя муж купец, ну а эти оборотистые-то.
— Да какие
у тебя
дела могут быть, блаженная голова? Живешь как комар — какие
у тебя
дела…