— Можно и без денег обойтись, Гордей Евстратыч. Укажите мне хоть одно коммерческое предприятие, где все дело велось бы на наличные? Так и мы с вами сделаем: за кредитом
дело не станет. Только выдайте мне специальную доверенность, а там уж я все дело устрою.
Неточные совпадения
— Ну уж, мамынька, этого
не будет, чтобы я с Савиными да с Колобовыми
стал советоваться в таком
деле. С отцом Крискентом можно побеседовать, только он по этой части
не ходок…
Сначала такие непутевые речи Гордея Евстратыча удивляли и огорчали Татьяну Власьевну, потом она как-то привыкла к ним, а в конце концов и сама
стала соглашаться с сыном, потому что и в самом
деле не век же жить дураками, как прежде. Всех
не накормишь и
не пригреешь. Этот старческий холодный эгоизм закрадывался к ней в душу так же незаметно, шаг за шагом, как одно время года сменяется другим. Это была медленная отрава, которая покрывала живого человека мертвящей ржавчиной.
— Ничего, мамочка. Все
дело поправим. Что за беда, что девка задумываться
стала! Жениха просит, и только. Найдем,
не беспокойся.
Не чета Алешке-то Пазухину… У меня есть уж один на примете. А что относительно Зотушки, так это даже лучше, что он догадался уйти от вас. В прежней-то темноте будет жить, мамынька, а в богатом дому как показать этакое чучело?.. Вам, обнаковенно, Зотушка сын, а другим-то он дурак
не дурак, а сроду так. Только один срам от него и выходит братцу Гордею Евстратычу.
— Нет… Тут совсем особенная
статья выходит:
не хватает у нас в дому чего-то, от этого и все неполадки. Раньше-то я
не замечал, а тут и заметил… Все как шальные бродим по дому и друг дружку
не понимаем да добрых людей смешим. У меня раз пружина в часах лопнула: пошуршала-пошуршала и
стала, значит, конец всему
делу… Так и у нас…
Не догадываешься?
Мало-помалу, против собственной воли, и девушка
стала вникать в смысл этих предательских слов, и ей все
дело начало казаться совсем в ином свете, а главное: Гордей Евстратыч являлся совсем
не тем, чем она его представляла себе раньше.
— Да, почесть, и разговору особенного
не было, Татьяна Власьевна, — объяснили старухи, — а приехал да и обсказал все
дело — только и всего. «Чего, — говорит, — вы ссоритесь?» И пошел и пошел: и невесток приплел, и золото, и Марфу Петровну… Ну, обнаковенно всех на свежую воду и вывел, даже совестно нам
стало. И чего это мы только
делили, Татьяна Власьевна? Легкое место сказать: два года… а?.. Диви бы хоть ссорились, а то только и всего было, что Марфа Петровна переплескивала из дома в дом.
Раньше бабушка Татьяна
не теряла надежды уладить как-нибудь
дело Нюши и Алешки Пазухина, а теперь она сама была против этого брака, благо и девка
стала забывать понемногу: девичье горе да девичьи слезы, как вешний дождь, — высохнут.
— А до того, — ответил Годунов, не желая сразу настаивать на мысли, которую хотел заронить в Серебряном, — до того, коли царь тебя помилует, ты можешь снова на татар идти; за этими
дело не станет!
Неточные совпадения
«Худа ты
стала, Дарьюшка!» // —
Не веретенце, друг! // Вот то, чем больше вертится, // Пузатее
становится, // А я как день-деньской…
Вот в чем
дело, батюшка. За молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас
стал таков, как изволишь его видеть.
Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?
Цыфиркин. А наш брат и век так живет.
Дела не делай, от
дела не бегай. Вот беда нашему брату, как кормят плохо, как сегодни к здешнему обеду провианту
не стало…
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение
не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы
стали ждать,
не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего
дня.
Разговор этот происходил утром в праздничный
день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.