До старинных книг Татьяна Власьевна
была великая охотница, хотя и считалась давно уже единоверкой; она никогда не упускала случая приобрести такую книгу, чтобы иметь возможность почитать ее наедине.
У Пятовых, Шабалиных ему тоже были бы рады, потому что Зотушка
был великий «источник на всякие художества»: он и пряники стряпать, и шубы шить, и птах ребятишкам ловить в тайники да в западни, и по упокойничке канун говорить, и сказку сказать…
Неточные совпадения
По-видимому, самые ничтожные действия домашнего обихода для него
были преисполнены
великого внутреннего смысла.
Быть в меру строгой и в меру милостивой, уметь болеть чужими напастями и не выдавать своих, выдерживать характер даже в микроскопических пустяках, вообще задавать твердый и решительный тон не только своему дому, но и другим — это
великая наука, которая вырабатывалась в раскольничьих семьях веками.
Красавица
была в свое время и
великая щеголиха, а теперь пользовалась большой популярностью как говоруха.
Самые дикие лесные уголки дышали
великой и могучей поэзией, разливавшейся в тысячах отдельных деталей, где все
было оригинально, все полно силы и какой-то сказочной прелести, особенно по сравнению с жалкими усилиями человека создать красками или словом что-нибудь подобное.
Впрочем, эти хлопоты значительно облегчались тем, что общий голос
был за Гордея Евстратыча, как
великого тысячника, которому
будет в охотку поработать Господеви, да и сам по себе Гордей Евстратыч
был такой обстоятельный человек, известный всему приходу.
— Только для тебя, Феня, и согрешил!.. — говорил расходившийся старик, вытирая вспотевшее лицо платком. — По крайности
буду знать, в чем попу каяться в
Великом посте… А у меня еще
есть до тебя большое слово, Феня.
— Глас девственницы имеет
великую силу над мужским полом, — глубокомысленно изрек о. Крискент. — Сему
есть много даже исторических примеров…
Феня рассказала, как Гордей Евстратыч говорил ей, что у него для нее
есть «
великое слово» и в чем оно заключается.
—
Велика беда… — говорила модница в утешение Фене. — Ведь ты не связана! Силком тебя никто не выдает… Братец тогда навеселе
были, ну и ты тоже завела его к себе в спальню с разговорами, а братец хоть и старик, а еще за молодого ответит. Вон в нем как кровь-то заходила… Молодому-то еще далеко до него!.. Эти мужчины пребедовые, им только чуточку позволь… Они всегда нашей женской слабостью пользуются. Ну, о чем же ты кручинишься-то?
Было да сплыло, и весь сказ…
Головинский зорко присматривался к брагинской семье, особенно к Татьяне Власьевне, и, конечно, не мог не заметить того двоившегося впечатления, которое он производил на старуху: она хотела верить в него и не могла, а между тем она
была необходима для выполнения
великих планов Владимира Петровича.
Вскочила, испугалась я: // В дверях стоял в халатике // Плешивый человек. // Скоренько я целковенький // Макару Федосеичу // С поклоном подала: // «Такая
есть великая // Нужда до губернатора, // Хоть умереть — дойти!»
Если ты позволить мне рекапитюлировать, дело было так: когда вы расстались, ты
был велик, как можно быть великодушным: ты отдал ей всё — свободу, развод даже.
Базаров
был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой, непростительною дурью, считал рыцарские чувства чем-то вроде уродства или болезни и не однажды выражал свое удивление, почему не посадили в желтый дом [Желтый дом — первая психиатрическая больница в Москве.]
Неточные совпадения
Пришлись они —
великое // Избранным людям Божиим // То
было торжество, — // Пришлись к рабам-невольникам:
Есть мастера
великие // Подлаживаться к барыням: // Сначала через баб // Доступится до девичьей, // А там и до помещицы.
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а
выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я
был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, //
Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль
великая, // Как перестанем
пить!.. // Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
Велик дворянский грех!» // —
Велик, а все не
быть ему // Против греха крестьянского, — // Опять Игнатий Прохоров // Не вытерпел — сказал.