Неточные совпадения
В первый
момент, когда Раиса Павловна увидела маленькую девочку-сиротку, она
почувствовала к ней почти органическую ненависть.
Никогда еще девушка не
чувствовала себя такой жалкой и ничтожной, как в этот
момент, и от бессильной злобы в клочки рвала какую-то несчастную оборку на своем платье.
Раиса Павловна задыхалась от волнения,
чувствуя, как вся кровь хлынула ей в голову: этот
момент был самым решительным, и она ненавидела теперь Прейна за его нахальную улыбку, за прищуренные глаза, за гнилые зубы.
— Но это не мешает мне
чувствовать то, что я говорю,
чувствовать с того
момента, когда я в первый раз увидал вас. Я боюсь назвать то чувство, которое…
На верху скалы завязалась безмолвная борьба. Луша
чувствовала, как к ней ближе и ближе тянулось потное, разгоряченное лицо; она напрягла последние силы, чтобы оторваться от места и всей тяжестью тела тянулась вниз, но в этот
момент железные руки распались сами собой. Набоб, схватившись за голову, с прежним смирением занял свою старую позицию и глухо забормотал прерывавшимся шепотом...
Неточные совпадения
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же
момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое время, как Вронский
чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
На ее пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на чужом, — своим не могла признать она в этот
момент, не
чувствовала палец свой.
— Вражда к женщине началась с того
момента, когда мужчина
почувствовал, что культура, создаваемая женщиной, — насилие над его инстинктами.
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее
чувствовал, что в любую минуту он может взять девушку.
Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он
чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был
момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его: