Неточные совпадения
— Какой я тебе Михайло Потапыч дался в сам-то деле! Вот выдешь за ворота и меня же острамишь: взвеличал, мол, Мишку Михайлом Потапычем, а он, дурак, и поверил. Верно я говорю?.. Ведь ты чиновник, Сосунов, а я нихто… Все вы меня ненавидите,
знаю, и все ко мне же, чуть что приключится: «Выручи, Михайло Потапыч». И выручал… А кого
генерал по скулам лущит да киргизской нагайкой дует? Вот то-то и оно-то… Наскрозь я вас всех вижу, потому как моя спина за всех в ответе.
Главное, Мишка изучил своего
генерала в тонкости и
знал, когда к
генералу можно идти и с чем — старик был ндравный и шутить не любил.
Эта перемена в домашней обстановке
генерала озадачила верного раба Мишку с первого раза, и он решительно не
знал, как ему теперь быть.
— Зачем же обижать человека, который не сделал ничего дурного? — пробовал
генерал защищать своего верного раба. — Я так привык к нему… Он
знает все, все мои привычки, и никто так не умеет угодить мне.
Конечно, генеральша
знала отлично все «тайности» Мишкиного взяточничества, но не выдала его
генералу даже намеком, — в нем она щадила не только самое себя, но все горное ведомство, жившее такими посулами и благодарностью.
Уходя, Сосунов сообщил очень важное известие, именно, что
генерал, по всей видимости, собирается в объезд по заводам и, по всей вероятности, его с собой возьмет. В горном правлении уж пронюхали об этом, да и Злобин подсылал тогда Савелия неспроста: эти кержаки
знают все и раньше всех. Еще
генерал и не подумал, а они уж
знают, когда он поедет.
Возвращение Смагина в злобинский дом было настоящим событием. Сам Тарас Ермилыч выскочил на подъезд и, когда
узнал о благополучном исходе объяснения с
генералом, троекратно облобызал дорогого гостя.
Смагин вернулся от
генерала как раз к обеду. Гости, конечно,
знали о его секретном поручении, и когда Тарас Ермилыч, встретив его, вернулся в столовую с веселым видом, все вздохнули свободнее: тучу пронесло мороком. Хозяин сразу повеселел, глянул на всех соколом и шепнул Савелию...
Сам немец Глассер не
знал усталости, особенно когда нужно было выслужиться перед
генералом, — строгий и неумолимый был немец.
А Смагин продолжал все ездить в генеральский дом и теперь бывал часто у одной генеральши, если
генерал куда-нибудь уезжал. Даже случалось как-то так, что Смагин точно
знал, когда
генерала нет дома. Впрочем, для проформы он всегда спрашивал в передней вытягивавшегося в струнку Мишку...
— Нужно подождать… Генеральша обещала похлопотать за вас, но ведь вы сами
знаете, какой человек
генерал. Устроится все помаленьку, только не нужно нахально лезть к нему на глаза.
— Ах, какой ты непонятный!.. Уж говорю, что от самой генеральши. Я уж давно примечаю за ней, что дело неладно. Зачастил к нам Ардальон-то Павлыч и все норовит так, когда
генерала дома нет. А откуда ему
знать это самое дело, ежели сама генеральша, например, не подражает Ардальону Павлычу? Весьма это заметно, Савелий Гаврилыч, когда человек немного в разуме своем помутился… Ловка генеральша, нечего сказать, а оно все-таки заметно. Да…
— Если бы я обкрадывал казну, брал взятки, как другие… — отвечал
генерал, продолжая свою собственную мысль, начатую еще третьего дня. — О, тогда другое бы дело!.. За мной бы все ухаживали, как тогда…
Знаешь, что я скажу тебе, Тарас Ермилыч: дурак я был! Все кругом меня брали жареным и вареным, а я верил в их честность. Зато они живут припеваючи на воровские деньги, а я с одной своей пенсией… Дурак, дурак, и еще раз дурак!..
— А этот подлец Мишка, который у меня в передней стоял столько лет и оказался первым вором?.. — кричал
генерал, размахивая палкой. — Ведь я верил ему, Иуде, а он у меня под носом воровал… Да если бы я только
знал, я бы кожу с него снял с живого! По зеленой улице бы провел да плетежками, плетежками… Не воруй, подлец! Не воруй, мерзавец… Да и другим закажи, шельмец!.. А ловкий тогда у меня в Загорье палач Афонька был: так бы расписал, что и другу-недругу Мишка заказал бы не воровать. Афонька ловко орудовал…
— Довольно… будет… — шептал
генерал. — Зачем ты тогда подвел меня с генеральшей? Не был бы я теперь один… Что ж, она была молодая, я старик… я так бы ничего и не
узнал… да и
узнал бы после времени, так простил бы ее. Слышишь: простил бы!.. Ах, Мишка, Мишка, отчего я тебя не прогнал тогда.
— Просим выкушать! — настаивала, с своей стороны, Кузьмовна, — у меня, сударь, и генералы чай кушивали… Тоже, чай,
знаете генерала Гореглядова, Ардальона Михайлыча — ну, приятель мне был. Приедет, бывало, в скиты, царство ему небесное:"Ну, говорит, Кузьмовна, хоть келью мы у тебя и станем ужотка зорить, а чаю выпить можно"… Да где же у тебя жених-от девался, Аннушка? Ты бы небось позвала его сюда: все бы барину-то поповаднее было.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич был на «ты» почти со всеми своими знакомыми: со стариками шестидесяти лет, с мальчиками двадцати лет, с актерами, с министрами, с купцами и с генерал-адъютантами, так что очень многие из бывших с ним на «ты» находились на двух крайних пунктах общественной лестницы и очень бы удивились,
узнав, что имеют через Облонского что-нибудь общее.
Но так как все же он был человек военный, стало быть, не
знал всех тонкостей гражданских проделок, то чрез несколько времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему в милость другие чиновники, и
генерал скоро очутился в руках еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец людей как следует, и хвастался не в шутку тонким уменьем различать способности.
Инспектор врачебной управы вдруг побледнел; ему представилось бог
знает что: не разумеются ли под словом «мертвые души» больные, умершие в значительном количестве в лазаретах и в других местах от повальной горячки, против которой не было взято надлежащих мер, и что Чичиков не есть ли подосланный чиновник из канцелярии генерал-губернатора для произведения тайного следствия.
В самом деле, назначение нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог
знает какие слухи — все это оставило заметные следы в их лицах, и фраки на многих сделались заметно просторней.
— Рекомендую вам мою баловницу! — сказал
генерал, обратясь к Чичикову. — Однако ж, я вашего имени и отчества до сих пор не
знаю.