Неточные совпадения
За нами плыла барка старика Лупана. Это был опытный сплавщик, который плавал не хуже Савоськи. Интересно было наблюдать, как проходили наши три барки в
опасных боевых местах, причем недостатки и достоинства всех сплавщиков выступали с очевидной ясностью даже для непосвященного
человека: Пашка брал смелостью, и бурлаки только покачивали головами, когда он «щукой» проходил под
самыми камнями; Лупан работал осторожно и не жалел бурлаков: в нем недоставало того творческого духа, каким отличался Савоська.
Нам скоро попалось несколько обмелевших барок. Около них кипела
самая горячая работа; десятки бурлаков стояли в воде с чегенями и под дружную «Дубинушку» старались столкнуть барку. Работа пятидесяти-шестидесяти
человек при пятнадцати тысячах груза на каждой барке — крайне тяжелая и
опасная.
— Да неужели же мне и с вами еще тоже надо возиться, — сказал вдруг Раскольников, выходя с судорожным нетерпением прямо на открытую, — хотя вы, может быть, и
самый опасный человек, если захотите вредить, да я-то не хочу ломать себя больше.
Вообще, как скоро вы начинаете осуждать то, что не нравится вам, вы становитесь идеологом, то есть самым забавным и, сказать вам на ушко,
самым опасным человеком на свете, теряете из-под ваших ног твердую опору практичной действительности.
Неточные совпадения
В военное время
человек этот наделал бы чудес: его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые,
опасные места, украсть перед носом у
самого неприятеля пушку, — это его бы дело.
Эта живость, эта совершенная извращенность мальчика начала сказываться на восьмом году его жизни; тип рыцаря причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е.
человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей жизни
самую опасную и трогательную — роль провидения, намечался в Грэе еще тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра.
Практика судебного оратора достаточно хорошо научила Клима Ивановича Самгина обходить
опасные места, удаляясь от них в сторону. Он был достаточно начитан для того, чтоб легко наполнять любой термин именно тем содержанием, которого требует день и минута. И, наконец, он твердо знал, что
люди всегда безграмотнее тех мыслей и фраз, которыми они оперируют, — он знал это потому, что весьма часто
сам чувствовал себя таким.
Поработав больше часа, он ушел, унося раздражающий образ женщины, неуловимой в ее мыслях и
опасной, как все выспрашивающие
люди. Выспрашивают, потому что хотят создать представление о
человеке, и для того, чтобы скорее создать, ограничивают его личность, искажают ее. Клим был уверен, что это именно так;
сам стремясь упрощать
людей, он подозревал их в желании упростить его,
человека, который не чувствует границ своей личности.
В конце концов Самгину казалось, что он прекрасно понимает всех и все, кроме себя
самого. И уже нередко он ловил себя на том, что наблюдает за собой как за
человеком, мало знакомым ему и
опасным для него.