Фебуфис выслушал новость о Пике как бы в забытьи: его не интересовало теперь ничто, даже и то, что и с самим с ним происходило: все ему представлялось
тяжелым сновидением, от которого он хотел бы отряхнуться, только это казалось невозможным.
«Зачем она показала мне это? Неужели думает, что я тоже способен кружиться, прыгать?» Он понимал, что думает так же механически, как ощупывает себя человек, проснувшись после
тяжелого сновидения.
Я кивнул ему головой. Я был тогда очень счастлив: я видел, что Надежда Николаевна понемногу успокаивается, и — кто знает? — может быть, жизнь ее за последние три года сделается для нее только далеким воспоминанием, не пережитыми годами, а лишь смутным и
тяжелым сновидением, после которого, открыв глаза и видя, что ночь тиха, что в комнате все по-прежнему, радуешься, что это был только сон.
Пробужденная от этого
тяжелого сновидения Глафирой, Лара рассказала ей свой страшный сон, а та ее обласкала, успокоила и сказала, что она еще ребенок, и ей снятся детские сны.
Ужас был в том, что смертные не были подвержены окончательной смерти, что их ожидала какая-то полужизнь, полусознание, полубытие, схожее с
тяжелым сновидением, от которого человек не в силах проснуться.
Неточные совпадения
— В Петербурге — сон
тяжелее; в сырых местах сон всегда тяжел. И
сновидения в Петербурге — особенные, такого страшного, как там, в Орле — не приснится.
И уже стал беспокойным сон: появились новые, выпуклые,
тяжелые, как деревянные, раскрашенные чурки,
сновидения, еще более стремительные, чем мысли.
Это был глубокий,
тяжелый сон измученного человека, без
сновидений, без малейшего движения и почти без дыхания.
Он заснул почти в полдень и спал тем
тяжелым сном без
сновидений, которым спится только очень молодому человеку и после очень большого проигрыша.
Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в
сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни,
тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.