Неточные совпадения
Это можно предполагать, во-первых, потому, что о
Старом Городе упоминается на
самых ранних страницах обоих списков летописи св.
Церковно-христианский элемент, вошедши однажды в жизнь
Старого Города, принимает
самое первостепенное значение во все великие моменты его позднейших исторических судеб.
Результатом этого «глагола» было первое разъединение в
Старом Городе, не знавшем до сих пор общественного разлада. Дух новшества, дух прогресса ударил
Старый Город в те же
самые религиозные интересы, которым обыкновенно наносили удары вои княжецкие и полки царские; но нынешнее новшество смутило
Город паче всего доселе бывшего.
Но
Старый Город по
самой строгой справедливости должно назвать
городом не только характерным, но и весьма красивым.
С тех пор, как смерть смежила вежди и восторженные уста батюшки Мины Силыча, в
Старом Городе не было человека, который пользовался бы такою популярностью, какою пользуется там в это время очень скромный человек, обработавший бесплодную почву ныне плодоносного городского острова. Человек этот происходил от колена
самых яростнейших врагов Кочетова, от колена купца Деева; но не род и не порода, а жизнь этого человека и его история дали ему его настоящую известность.
Сделавшись главою людей, не пошедших во след Кочетова,
старый Деев построил себе большой деревянный дом «на отлете», в
самом конце
города.
Отцу-протопопу Туберозову он устроил в окне жестяной вентилатор; городскому голове сделал деревянную ногу, чтобы чистить на ней его высокие голенища; кому полудил кастрюлю; кому спаял изломанные медные вещи, склеил разбитую посуду, и
Старый Город не успел оглянуться, как Пизонский, в
самое короткое время, прослыл в нем
самым преполезным человеком.
Теперь кажется, если бы Пизонский
сам задумал почему-нибудь оставить
Старый Город, так все бы так и ахнули, так бы и заговорили в один голос: нет, как же это мы останемся без Константина Ионыча?
И не прошло года, как все заметные люди
Старого Города самым незаметным образом очутились друзьями и сторонниками убогого пришельца Пизонского.
Самая торговля
Старого Города производилась как-то вяло, словно сквозь сон и словно нехотя.
Первый протестант — учитель математики, Варнава Омнепотенский, например, прямо восставал против всего сущего; судейша разделяла во всем мнения Омнепотенского, но признавала невозможным упразднение браков; мещанин Данило Лихостратонов, пропитывавшийся довольно долгое время разноскою по Петербургу сахарного мороженого, пропитался
сам ядом абсентеизма и отзывался с презрением о
Старом Городе, о его порядках и вообще о патриотизме; он держался убеждений космополитических и даже несколько революционных; но Глафире решительно не было дела ни до чего того, против чего восставали эти протестанты.
Ей решительно было все равно, что думали в
Старом Городе об Омнепотенском; она не входила в разбор, почему
самые красные речи комиссара Данилки все в одно слово называли прямо брехнею, и она даже не выразила ни сочувствия, ни осуждения поступку соборного дьякона Ахиллы Десницына, заключавшемуся в том, что этот дьякон, столько же отличавшийся громовым голосом, сколько непомерною силою и решительностью, наслышась о неуважительных отзывах комиссара Данилки на счет церковных обрядов, пришел однажды среди белого дня на площадку, где собирались лежать нерачители, и всенародно избил его здесь по голове палкою.
Ее не занимало даже это великое событие, несмотря на то, что оно имело
самую большую огласку и было сигналом такой новой борьбы, которой
Старый Город никогда не ожидал и не предвидел.
Этот Крокодил, не успел прибыть в
Старый Город, как на первых же днях аттестовал себя
самым странным образом.
Неточные совпадения
— Оттого, что
сам старый пан в
городе. Он уже полтора года как сидит воеводой в Дубне.
— Смешной. Выдумал, что голуби его —
самые лучшие в
городе; врет, что какие-то премии получил за них, а премии получил трактирщик Блинов.
Старые охотники говорят, что голубятник он плохой и птицу только портит. Считает себя свободным человеком. Оно, пожалуй, так и есть, если понимать свободу как бесцельность. Вообще же он — не глуп. Но я думаю, что кончит плохо…
Их казенную квартиру до мелочи помню, и всех этих дам и девиц, которые теперь все так здесь
постарели, и полный дом, и
самого Андроникова, как он всю провизию, птиц, судаков и поросят,
сам из
города в кульках привозил, а за столом, вместо супруги, которая все чванилась, нам суп разливал, и всегда мы всем столом над этим смеялись, и он первый.
Этот тон смутил Зосю. Несколько дней она казалась спокойнее, но потом началась
старая история. Привалова удивляло только то, что Половодов совсем перестал бывать у них, и Зося, как казалось, совсем позабыла о нем. Теперь у нее явилось новое развлечение: она часов по шести в сутки каталась в санях по
городу, везде таская за собой Хину. Она
сама правила лошадью и даже иногда
сама закладывала свой экипаж.
Мы знаем обаяние Парижа, единственную магию, присущую этому
городу, единственную красоту сочетания в нем
самого старого с
самым новым.