Вот вам и приключение! Теперь
валяется в ногах, плачет, как дитя, и весь хмель сошел… Стонет...
Женщины с растрепанными волосами, с криком и слезами, в каком-то безумии бегали,
валялись в ногах у полиции, седые старухи цеплялись за сыновей.
— Поговорите вы с ним, барин! — голосила Домнушка,
валяясь в ногах и хватая доброго барина за ноги. — И жалованье ему все буду отдавать, только пусть не тревожит он меня.
Параша плакала, просила прощенья,
валялась в ногах у моей матери, крестилась и божилась, что никогда вперед этого не будет.
Прозоров и здесь сыграл самую жалкую, бесхарактерную роль:
валялся в ногах, плакал, рвал на себе волосы, вымаливая прощение, и, вероятно, добился бы обидного для всякого другого мужчины снисхождения, если бы Раиса Павловна забыла его.
Проливает слезы,
валяется в ногах: «Батюшки, говорит, что хотите возьмите, только Алешку моего не трожьте! я, говорит, его сею минутою через чухонских контрабандистов за границу отправлю».
Неточные совпадения
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь
валяешься у
ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал
в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Кутузов, сняв пиджак, расстегнув жилет, сидел за столом у самовара, с газетой
в руках, газеты
валялись на диване, на полу, он встал и, расшвыривая их
ногами, легко подвинул к столу тяжелое кресло.
Снимок — мутный, не сразу можно было разобрать, что на нем — часть улицы, два каменных домика, рамы окон поломаны, стекла выбиты, с крыльца на каменную площадку высунулись чьи-то
ноги, вся улица засорена изломанной мебелью,
валяется пианино с оторванной крышкой, поперек улицы — срубленное дерево, клен или каштан, перед деревом — костер, из него торчит крышка пианино, а пред костром,
в большом, вольтеровском кресле, поставив
ноги на пишущую машинку, а винтовку между
ног, сидит и смотрит
в огонь русский солдат.
— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя
ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб
в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не
валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют!
В комнате никого, только
в незакрытое занавесом окно ворвались лучи солнца и вольно гуляют по зеркалам, дробятся на граненом хрустале. Раскрытая книга
валяется на полу, у
ног ее ощипанные листья цветка…