Неточные совпадения
— Да я нестерпимо любопытен предвидеть, в чем сие будет заключаться. Урезать он мне вашу трость не хотел позволить,
сказал: глупость; метки я ему советовал положить, он тоже и это отвергнул.
Одно, что я предвижу…
— Теперь знаю, что такое! — говорил он окружающим, спешиваясь у протопоповских ворот. — Все эти размышления мои до сих пор предварительные были не больше как
одною глупостью моею; а теперь я наверное вам
скажу, что отец протопоп кроме ничего как просто велел вытравить литеры греческие, а не то так латинские. Так, так, не иначе как так; это верно, что литеры вытравил, и если я теперь не отгадал, то сто раз меня дураком после этого назовите.
— Все ты всегда со вздором лезешь, — заметил отец протопоп дьякону и при этом, приставив
одну трость к своей груди,
сказал: — вот это будет моя.
Секретарь с усмешкой
сказал, что „бедному удобнее в царствие Божие внити“, чтό мы и без его благородия знали, а отец ключарь при сем рассказали небезынтересный анекдот об
одном академическом студенте, который впоследствии был знаменитым святителем и проповедником.
Не знаю, что заключалося умного и красноречивого в простых словах сих, сказанных мною совершенно ех promptu, [Вдруг (лат.).] но могу
сказать, что богомольцы мои нечто из сего вняли, и на мою руку, когда я ее подавал при отпуске, пала не
одна слеза. Но это не все: важнейшее для меня только наступало.
Не хочу даже всего, со мною бывшего в сей приезд в губернию, вписывать, а
скажу одно, что я был руган и срамлен всячески и только что не бит остался за мое донесение.
14-го ноября. Рассказывают, чти
один помещик ездил к губернатору жаловаться на неисполнение крестьянами обязательств; губернатор, остановив поток его жалоб,
сказал: „Прошу вас, говоря о народе, помнить, что я демократ“.
Протест свой он еще не считает достаточно сильным, ибо
сказал, „что я сам для себя думаю обо всем чудодейственном, то про мой обиход при мне и остается, а не могу же я разделять бездельничьих желаний — отнимать у народа то, что
одно только пока и вселяет в него навык думать, что он принадлежит немножечко к высшей сфере бытия, чем его полосатая свинья и корова“.
— То есть как тебе
сказать украдены? Я не знаю, украдены они или нет, а только я их принес домой и все как надо высыпал на дворе в тележку, чтобы схоронить, а теперь утром глянул: их опять нет, и всего вот этот
один хвостик остался.
— Да что ты, дурачок, чего сердишься? Я говорю,
скажи: «Наполни, господи, пустоту мою» и вкуси петой просвирки, потому я, знаете, — обратилась она к гостям, — я и за себя и за него всегда
одну часточку вынимаю, чтобы нам с ним на том свете в
одной скинии быть, а он не хочет вкусить. Почему так?
Но тут Алексей Никитич вдруг ненароком маленькую ошибку дал или, пожалуй
сказать, перехитрил: намерение их такое было, разумеется, чтобы скорее Марфу Андревну со мною в деревню отправить, чтоб это тут забылось, они и
сказали маменьке: «Вы, — изволят говорить, — маменька, не беспокойтесь: ее, эту карлушку, найдут, потому что ее ищут, и как найдут, я вам сейчас и отпишу в деревню», — а покойница-то за это слово н ухватились: «Нет уж, говорят, если ищут, так я лучше подожду, я, главное, теперь этого жида-то хочу посмотреть, который ее унес!» Тут, судари мои, мы уж и
одного квартального вместе с собою лгать подрядили: тот всякий день приходит и врет, что «ищут, мол, ее, да не находят».
«Теперь необходимо еще
одно, чтоб у меня здесь была школа». И Бизюкина, вручив Ермошке десять медных пятаков, велела заманить к ней с улицы, сколько он может, мальчишек,
сказав каждому из них, что они у нее получат еще по другому пятаку.
Борноволоков в ответ на это опять уронил только
одно да, но «да» совершенно особое, так
сказать любопытное да с оттенком вопроса.
— Я вам
сказал: «Ваше сиятельство, премилостивейший мой князь! Так со старыми товарищами нельзя обходиться, чтоб их бросать: так делают только
одни подлецы».
Сказал я вам это или не
сказал?
— Потому что я уже хотел
один раз подавать просьбу, как меня княжеский управитель Глич крапивой выпорол, что я ходил об заклад для исправника лошадь красть, но весь народ мне отсоветовал: «Не подавай, говорят, Данилка, станут о тебе повальный обыск писать, мы все
скажем, что тебя давно бы надо в Сибирь сослать». Да-с, и я сам себя даже достаточно чувствую, что мне за честь свою вступаться не пристало.
— Впрочем, — начал снова Туганов, — про ваш город
сказал, что тут крепко. «Там, говорит, у меня есть два попа:
один умный, другой — благочестивый».
— Он это часто, когда разгорячится, хочет
сказать одно слово, а
скажет совсем другое, — вступился за Препотенского Ахилла и при этом пояснил, что учитель за эту свою способность даже чуть не потерял хорошее знакомство, потому что хотел
один раз
сказать даме: «Матрена Ивановна, дайте мне лимончика», да вдруг выговорил: «Лимона Ивановна, дайте мне матренчика!» А та это в обиду приняла.
— Она, голубка, и во сне озабочена, печется
одним, как бы согреть и напоить меня, старого, теплым, а не знает того, что согреть меня может иной уголь, горящий во мне самом, и лишь живая струя властна напоить душевную жажду мою, которой нет утоления при
одной мысли, что я старый… седой… полумертвец… умру лежачим камнем и… потеряю утешение
сказать себе пред смертью, что… силился по крайней мере присягу выполнить и… и возбудить упавший дух собратий!
Туберозов не подлил ни
одной капли в эту чашу страдания Ахиллы, а, напротив, отполнил от нее то, что лилось через край; он прошелся по комнате и, тронув дьякона за руку,
сказал...
Скажу одно: с тех пор как некоторым газетам дозволено было истолковать значение, какое имело русское духовенство в Галиции, и наши многие священники видимо стремятся подражать галицким духовным.
И наконец, кроме всего этого, когда ему
один здешний учитель, Препотенский, человек совершенно глупый, но вполне благонадежный,
сказал, что все мы не можем отвечать: чем и как Россия управляется? то он с наглою циничностью отвечал: „Я, говорит, в этом случае питаю большое доверие к словам екатерининского Панина, который говорил, что Россия управляется милостью божиею и глупостью народною“.
И Николай Афанасьевич, скрипя своими сапожками, заковылял в комнаты к протопопице, но, побыв здесь всего
одну минуту, взял с собой дьякона и побрел к исправнику; от исправника они прошли к судье, и карлик с обоими с ними совещался, и ни от того, ни от другого ничего не узнал радостного. Они жалели Туберозова, говорили, что хотя протопоп и нехорошо сделал,
сказав такую возбуждающую проповедь, но что с ним все-таки поступлено уже через меру строго.
Все утреннее угощение у именинницы на этот раз предположено было окончить
одним чаем. Почтмейстерша с довольно изысканною простотой
сказала, что у нее вся хлеб-соль готовится к вечеру, что она днем никого не просит, но зато постарается, чтобы вечером все были сыты и довольны и чтобы всем было весело.
Ты вот, говорю,
скажи, был ли хоть
один поп на престоле?
— Что прости? Ты меня прости, — отвечал протопоп и с жаром взял и поцеловал женину руку. — Я истерзал тебя моею непокорною нравностью, но хочешь…
скажи одно слово, и я сейчас пойду покорюсь для тебя…
— Да я, батушка, что же, я в ту пору стал очень в форточке-то зябнуть и, чтобы поскорее отделаться, говорю: «Знаю я, сударь, еще
одну кличку, да только
сказать вам ее опасаюсь».
Туганов велел подать себе из шкафа
одну папку и, достав оттуда рисунок египетской пирамиды,
сказал...
С этим дьякон, шатаясь, подошел к Данилке, толкнул его за двери и, взявшись руками за обе притолки, чтобы никого не выпустить вслед за Данилкой, хотел еще что-то
сказать, но тотчас же почувствовал, что он растет, ширится, пышет зноем и исчезает. Он на
одну минуту закрыл глаза и в ту же минуту повалился без чувств на землю.