Неточные совпадения
Отец протопоп вылез из кибитки важный, солидный; вошел
в дом, помолился, повидался с женой, поцеловал ее при этом три раза
в уста, потом поздоровался с отцом Захарией, с которым они поцеловали друг друга
в плечи, и, наконец, и с
дьяконом Ахиллой, причем
дьякон Ахилла поцеловал у отца протопопа
руку, а отец протопоп приложил свои уста к его темени.
— Чему-с? А она тому соответствует, — заговорил протяжнее
дьякон, — что дали мол, дескать, ему линейкой палю
в руку.
За что же ты молчишь? — восклицал
дьякон, вдруг совсем начиная плакать и обращаясь с поднятыми
руками в ту сторону, где полагал быть дому отца протопопа.
— Он его
в золяной корчаге сварил, — продолжал, не обращая на нее внимания,
дьякон, — и хотя ему это мерзкое дело было дозволено от исправника и от лекаря, но тем не менее он теперь за это предается
в мои
руки.
И с этими словами
дьякон, перемахнув
в левую
руку чембур своего коня, правою обхватил лекаря поперек его тела и бросился с ним
в воду.
Учитель исчез из церкви, как только началась служба, а
дьякон бежал тотчас, как ее окончил. Отцу Савелию, который прилег отдохнуть, так и кажется, что они где-нибудь носятся и друг друга гонят. Это был «сон
в руку»:
дьякон и Варнава приготовлялись к большому сражению.
Его просили неотступно: дамы брали его за
руки, целовали его
в лоб; он ловил на лету прикасавшиеся к нему дамские
руки и целовал их, но все-таки отказывался от рассказа, находя его долгим и незанимательным. Но вот что-то вдруг неожиданно стукнуло о пол, именинница, стоявшая
в эту минуту пред креслом карлика,
в испуге посторонилась, и глазам Николая Афанасьевича представился коленопреклоненный, с воздетыми кверху
руками,
дьякон Ахилла.
Дьякон, уже загнувший все пять пальцев левой
руки, секунду подумал, глядя
в глаза отцу Захарии, и затем, разжав левую
руку, с тем чтобы загибать ею правую, произнес...
Препотенский бросил тревожный взгляд на Бизюкину. Его смущало, что Туганов просто съедает его задор, как вешний туман съедает с поля бугры снега. Варнава искал поддержки и
в этом чаянии перевел взоры свои на Термосесова, но Термосесов даже и не смотрел на него, но зато
дьякон Ахилла, давно дававший ему
рукою знаки перестать, сказал...
Ахилла согласился, а Термосесов предложил еще потанцевать под фортепиано, и танцевал прежде с почтмейстершей, потом с ее дочерями, потом еще с двумя или тремя другими дамами и, наконец, после всех с Бизюкиной, а
в заключение всего обхватил
дьякона, и провальсировал с ним, и, сажая его на место, как даму, поднес к губам его
руку, а поцеловал свою собственную.
Спустя несколько минут Ахилла благополучно доставил Варнаву до дома и сдал его на
руки просвирне, удивленной неожиданною приязнью
дьякона с ее сыном и излившейся
в безмерных ему благодарностях.
Протопоп вместо ответа подошел к
дьякону и приподнял
рукой волосы, не
в меру закрывшие всю левую часть его лица.
Туберозов не подлил ни одной капли
в эту чашу страдания Ахиллы, а, напротив, отполнил от нее то, что лилось через край; он прошелся по комнате и, тронув
дьякона за
руку, сказал...
Пред глазами плачущей старушки
в широко распахнувшуюся калитку влез с непокрытою курчавою головою
дьякон Ахилла. Он
в коротком толстом казакине и широких шароварах, нагружен какими-то мешками и ведет за собой пару лошадей, из которых на каждой громоздится большой и тяжелый вьюк. Наталья Николаевна молча смотрела, как Ахилла ввел на двор своих лошадей, сбросив на землю вьюки, и, возвратившись к калитке, запер ее твердою хозяйскою
рукой и положил ключ к себе
в шаровары.
Ему
в этом не отказали, и дело сделалось. Пред вечером чиновник секретно передал
дьякону ничего не значащее письмо, а через час после сумерек к дому отца Захарии тихо подъехал верхом огромный черный всадник и, слегка постучав
рукой в окошко, назвал «кроткого попа» по имени.
Протопоп опять поцеловал женины
руки и пошел дьячить, а Наталья Николаевна свернулась калачиком и заснула, и ей привиделся сон, что вошел будто к ней
дьякон Ахилла и говорит: «Что же вы не помолитесь, чтоб отцу Савелию легче было страждовать?» — «А как же, — спрашивает Наталья Николаевна, — поучи, как это произнести?» — «А вот, — говорит Ахилла, — что произносите: господи, ими же веси путями спаси!» — «Господи, ими же веси путями спаси!» — благоговейно проговорила Наталья Николаевна и вдруг почувствовала, как будто
дьякон ее взял и внес
в алтарь, и алтарь тот огромный-преогромный: столбы — и конца им не видно, а престол до самого неба и весь сияет яркими огнями, а назади, откуда они уходили, — все будто крошечное, столь крошечное, что даже смешно бы, если бы не та тревога, что она женщина, а
дьякон ее
в алтарь внес.
Старый Туберозов с качающеюся головой во все время молитвы Ахиллы сидел,
в своем сером подрясничке, на крыльце бани и считал его поклоны. Отсчитав их, сколько разумел нужным, он встал, взял
дьякона за
руку, и они мирно возвратились
в дом, но
дьякон, прежде чем лечь
в постель, подошел к Савелию и сказал...
Дьякон отряхнулся, ударил земной поклон и испугался этого звука: ему послышалось, как бы над ним что-то стукнуло, и почудилось, что будто Савелий сидит с закрытым парчою лицом и с Евангелием, которое ему положили
в его мертвые
руки.
Дьякон пошел к новому протопопу проситься на две недели
в губернский город и насильно поцеловал у него
руку, сказав...
Дьякон обошел всех известных
в городе монументщиков и остановился на самом худшем, на русском жерновщике, каком-то Попыгине. Два монументщика из немцев рассердили
дьякона тем, что всё желали знать, «позволит ли масштаб» построить столь большую пирамиду, какую он им заказывал, отмеряя расстояние попросту шагами, а вышину подъемом
руки.
В следующую за сим ночь,
в одиннадцатом часу,
дьякон, не говоря никому ни слова, тихо вышел из дому и побрел на кладбище. Он имел
в руке длинный шест и крепкую пеньковую петлю.
«Фу ты, что это такое!» — подумал себе
дьякон и, проведя
рукой по лицу, заметил, что ладонь его, двигаясь по коже лица, шуршит и цепляется, будто сукно по фланели. Вот минута забвения,
в крови быстро прожгла огневая струя и, стукнув
в темя, отуманила память.
Дьякон позабыл, зачем он здесь и зачем тут этот Данилка стоит общипанным цыпленком и беззаботно рассказывает, как он пугал людей, как он щечился от них всякою всячиной и как, наконец, нежданно-негаданно попался отцу
дьякону.
С этим
дьякон, шатаясь, подошел к Данилке, толкнул его за двери и, взявшись
руками за обе притолки, чтобы никого не выпустить вслед за Данилкой, хотел еще что-то сказать, но тотчас же почувствовал, что он растет, ширится, пышет зноем и исчезает. Он на одну минуту закрыл глаза и
в ту же минуту повалился без чувств на землю.
Неточные совпадения
Незаметно получив
рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку,
дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитам пустой церкви, прошел
в алтарь.
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни
в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную
руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами
дьякона, гулко крякнув, заявил:
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным лицом. Он был одет
в женскую ватную кофту, на ногах, по колено, валяные сапоги, серые волосы на его голове были смазаны маслом и лежали гладко.
В одной
руке он держал узенькую и длинную книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал
дьякону:
Остановясь среди комнаты, он взмахнул
рукой, хотел еще что-то сказать, но явился
дьякон, смешно одетый
в старенькую, короткую для его роста поддевку и очень смущенный этим. Макаров стал подшучивать над ним, он усмехнулся уныло и загудел:
Он вытянул шею к двери
в зал, откуда глухо доносился хриплый голос и кашель. Самгин сообразил, что происходит нечто интересное, да уже и неловко было уйти.
В зале рычал и кашлял
Дьякон; сидя у стола, он сложил
руки свои на груди ковшичками, точно умерший, бас его потерял звучность, хрипел, прерывался глухо бухающим кашлем;
Дьякон тяжело плутал
в словах, не договаривая, проглатывая, выкрикивая их натужно.