Неточные совпадения
Вы можете этому не поверить, но это именно так; вот, недалеко ходить, хоть бы сестра моя, рекомендую: если вы с ней хорошенько обойдетесь да этак иногда кстати
пустите при ней о чем-нибудь божественном, так случись потом и недостаток
в деньгах, она и денег подождет; а заговорите с ней по-модному, что «мол Бог — пустяки, я знать Его не хочу»,
или что-нибудь такое подобное, сейчас и провал, а… а особенно
на нашей службе… этакою откровенностию даже все можно потерять сразу.
— Отчего это не
пустят? — и Постельников захохотал. — Не оттого ли, что ты именинник-то четырнадцатого декабря… Э, брат, это уже все назади осталось; теперь
на политику иной взгляд, и нынче даже не такие вещи ничего не значат. Я, я, — понимаешь, я тебе отвечаю, что тебя
пустят. Ты
в отпуск хочешь
или в отставку?
Нет-с, я старовер, и я сознательно старовер, потому что я знал лучшее время, когда все это только разворачивалось и распочиналось; то было благородное время, когда
в Петербурге школа устраивалась возле школы, и молодежь, и наши дамы, и я, и моя жена, и ее сестра… я был начальником отделения, а она была дочь директора… но мы все, все были вместе: ни чинов, ни споров, ни попреков русским
или польским происхождением и симпатиями, а все заодно, и… вдруг из Москвы
пускают интригу, развивают ее, находят
в Петербурге пособников, и вот
в позапрошлом году, когда меня послали сюда,
на эту должность, я уже ничего не мог сгруппировать
в Петербурге.
Неточные совпадения
Однако Аленка и
на этот раз не унялась,
или, как выражается летописец, «от бригадировых шелепов [Ше́леп — плеть, палка.] пользы для себя не вкусила». Напротив того, она как будто
пуще остервенилась, что и доказала через неделю, когда бригадир опять пришел
в кабак и опять поманил Аленку.
Известно, что есть много
на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со своего плеча: хватила топором раз — вышел нос, хватила
в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши,
пустила на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и
на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и
в силу такого неповорота редко глядел
на того, с которым говорил, но всегда
или на угол печки,
или на дверь.
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть не губернатор, стол накрывался иной раз
на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну,
или, лучше сказать, Людвиговну, туда и
на кухню бы не
пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени не высказывать своих чувств, хотя и решила
в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только холодно.
Глаза матери светились ярко, можно было подумать, что она немного подкрасила их
или пустила капельку атропина.
В новом платье, красиво сшитом, с папиросой
в зубах, она была похожа
на актрису, отдыхающую после удачного спектакля. О Дмитрии она говорила между прочим, как-то все забывая о нем, не договаривая.
Она никогда бы не
пустила его к себе ради пьянства, которого терпеть не могла, но он был несчастлив, и притом, когда он становился неудобен
в комнате, его без церемонии уводили
на сеновал
или отводили домой.