Неточные совпадения
Даже позади чуть ли не было более опасности, потому что за нами осталась река, на которой было под городом несколько прорубей, и мы при
метели легко могли их не разглядеть и
попасть под лед, а впереди до самой нашей деревеньки шла ровная степь и только на одной седьмой версте — Селиванов лес, который
в метель не увеличивал опасности, потому что
в лесу должно быть даже тише.
Нас непременно ждали, и с тех пор, как вечером разыгрываться
метель, все были
в большой тревоге — не сбились ли мы с дороги или не случилось ли с нами какое-нибудь другое несчастье: могла сломаться
в ухабе оглобля, — могли
напасть волки…
Неточные совпадения
Но ошибался он: Евгений //
Спал в это время мертвым сном. // Уже редеют ночи тени // И встречен Веспер петухом; // Онегин
спит себе глубоко. // Уж солнце катится высоко, // И перелетная
метель // Блестит и вьется; но постель // Еще Евгений не покинул, // Еще над ним летает сон. // Вот наконец проснулся он // И полы завеса раздвинул; // Глядит — и видит, что пора // Давно уж ехать со двора.
Улегся я на лавке. Дед и мальчишка забрались на полати… Скоро все уснули. Тепло
в избе. Я давно так крепко не
спал, как на этой узкой скамье с сапогами
в головах. Проснулся перед рассветом; еще все
спали. Тихо взял из-под головы сапоги, обулся, накинул пальто и потихоньку вышел на улицу.
Метель утихла. Небо звездное. Холодище страшенный. Вернулся бы назад, да вспомнил разобранные часы на столе
в платочке и зашагал, завернув голову
в кабацкий половик…
А почему так? Потому — дело помню, стараюсь, не так, как другие — лежни али глупостями занимаются. А я ночи не
сплю.
Метель не
метель — еду. Ну и дело делается. Они думают, так, шутя денежки наживают. Нет, ты потрудись да голову поломай. Вот так-то заночуй
в поле да ночи не
спи. Как подушка от думы
в головах ворочается, — размышлял он с гордостью. — Думают, что
в люди выходят по счастью. Вон Мироновы
в миллионах теперь. А почему? Трудись. Бог и даст. Только бы дал бог здоровья».
Фельдшер вышел на двор поглядеть: как бы не уехал Калашников на его лошади.
Метель всё еще продолжалась. Белые облака, цепляясь своими длинными хвостами за бурьян и кусты, носились по двору, а по ту сторону забора,
в поле, великаны
в белых саванах с широкими рукавами кружились и
падали, и опять поднимались, чтобы махать руками и драться. А ветер-то, ветер! Голые березки и вишни, не вынося его грубых ласок, низко гнулись к земле и плакали: «Боже, за какой грех ты прикрепил нас к земле и не пускаешь на волю?»
— Ну, ступайте-ка, девицы, спать-ночевать, — сказала Манефа, обращаясь к Фленушке и Марьюшке. —
В келарню-то ужинать не ходите, снежно, студено. Ехали мы, мать София, так лесом-то ничего, а на поляну как выехали, такая
метель поднялась, что свету Божьего не стало видно. Теперь так и метет… Молви-ка, Фленушка, хоть Наталье, принесла бы вам из келарни поужинать, да яичек бы, что ли, сварили, аль яиченку сделали, молочка бы принесла. Ну, подите со Христом.