Неточные совпадения
Куда
было деть в Киеве такого опасного старца, как Малахия? где его поместить так удобно, чтобы он сам
был цел и чтобы можно
было у него «поначалиться» и вкусить с ним сладость
молитвенного общения? Христолюбцам предлежала серьезная забота, «где сохранить старичка от Бибика».
Чтобы добраться до этого, буквально сказать,
молитвенного хлева, надо
было пройти один двор, потом другой, потом завернуть еще во дворик, потом пролезть в закоулочек и оттуда пройти через дверь с блочком в дровяную закуточку. В этой закуточке
был сквозной ход еще на особый маленький дворишко, весь закрытый пупом поднявшеюся высокою навозною кучею, за которою по сторонам ничего не видно. Куча
была так высока, что закрывала торчавшую из ее средины высокую шелковицу или рябину почти по самые ветви.
Молитвенная хата, занятая под старца Малафея, до настоящего найма имела другие назначения: она
была когда-то банею, потом птичною, «индеечной — разводкою», то
есть в ней сиживали на гнездах индейки-наседки, а теперь, наконец, в ней поселился святой муж и учредилась «моленна», в знак чего над притолками ее дощатых сеней и утвержден
был медный «корсунчик».
В это мгновенье долетели до нас отрывочные, однообразные звуки. Сотни голосов разом и с мерными расстановками повторяли
молитвенный напев: толпа богомольцев тянулась внизу по дороге с крестами и хоругвями…
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом
молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С любовью к бедной матери // Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Там он, покуда
было светло, занимался переписыванием «цветничков» (
молитвенных сборников), располагая, по-видимому, продавать их в пользу церкви, а вечером, сидя без огня,
пел духовные песни, отголоски которых нередко проникали и в господские комнаты.
Он говорил с печальным раздумием. Он много и горячо молился, а жизнь его
была испорчена. Но обе эти сентенции внезапно слились в моем уме, как пламя спички с пламенем зажигаемого фитиля. Я понял
молитвенное настроение отца: он, значит, хочет чувствовать перед собой бога и чувствовать, что говорит именно ему и что бог его слышит. И если так просить у бога, то бог не может отказать, хотя бы человек требовал сдвинуть гору…
С этих пор на некоторое время у меня явилась навязчивая идея: молиться, как следует, я не мог, — не
было непосредственно
молитвенного настроения, но мысль, что я «стыжусь», звучала упреком. Я все-таки становился на колени, недовольный собой, и недовольный подымался. Товарищи заговорили об этом, как о странном чудачестве. На вопросы я молчал… Душевная борьба в пустоте
была мучительна и бесплодна…
Растущая душа стремилась пристроить куда-то избыток силы, не уходящей на «арифметики и грамматики», и вслед за жгучими историческими фантазиями в нее порой опять врывался религиозный экстаз. Он
был такой же беспочвенный и еще более мучительный. В глубине души еще не сознанные начинали роиться сомнения, а навстречу им поднималась жажда религиозного подвига, полетов души ввысь,
молитвенных экстазов.