Девочка идет за нею в волнении, — совесть ей говорит, что она поступает гадко, неблагодарно, но тетка плывет как гусыня и гогочет: го-го-го.
Неточные совпадения
К
девочке, находящейся в услужении или даже в учении (а особенно в услужении), пока ей
идет год одиннадцатый, двенадцатый, «
посылают деревенского гостинца», а у ней осведомляются: «нет ли у тебя кофию и сахару».
Хозяева или лавочник, у которого забирают для дома, дарит
девочке фунт кофе, и она его
посылает с детской радостью.
Но чуть
девочка подрастает (лет с 14-ти) — ей начинают уже кроме кофе напоминать, что «дома трудно» и что «нельзя ли тебе самой достать где-нибудь хоть на пашпорт» («кофий»
пойдет уже на всю жизнь).
Девочка жалеет родных, плачет и где-то раздобывается деньжонками и
посылает их на паспорт.
Родители пишут, например,
девочке следующее: «едет твоя тетка Маремьяна, и мы
посылаем тебе с нею деревенских гостинцев, орешков домашнего собирания.
А пока
девочка отслужит эти деньги — из деревни жалует уже опять новое родственное лицо, и снова с копеечными деревенскими гостинцами и с жадною просьбою «
послать кофию и чаю, и денег, и вести себя честно».
«Я
посылаю вам, — писала одна
девочка, — а вы, родители, — вы за меня Богу отмолите»…
Девочка долго колеблется, но наконец сдается перед силой теткиных убеждений и
идет просить девять рублей. Она не хочет быть дерзкою; но сама не замечает, как берет ее теткин голос, и произносит перед хозяйкой всю только что выслушанную пошлую рацею, в заключение которой у нее вырываются и те глупые слова: «приведись хоть и вам для вашей дочери, так и вы займете».
—
Пойдем,
пойдем отсюда! — будит ее
девочка.
Девочка горит от стыда от одних размышлений, что с нею может случиться. А места нет и нет. Извозчики говорят: «
иди к нам в стряпки: хорошие щи будешь варить — маткою звать будем»… Ей не хочется в «матки» к извозчикам — у них так сыро и гнило в их низкой подвальной квартире, с подпорками и черными стенами, где стоит густой тяжелый запах от сырых потников и полушубков… Это совсем не то, что было у покинутых хозяев, от которых свела ее тетка…
Она
шла посмотреть в окна дома, где она жила смирною, счастливою
девочкой, но не дошла…
А когда Бережкова уходила или уезжала из дома,
девочка шла к Василисе, влезала на высокий табурет и молча, не спуская глаз с Василисы, продолжала вязать чулок, насилу одолевая пальцами длинные стальные спицы. Часто клубок вываливался из-под мышки и катился по комнате.
Они миновали ряд комнат, маленьких, уютных, уставленных простой, но изящной мебелью. Дети с любопытством разглядывали все, что попадалось им на пути. Одна только бледная белокурая
девочка шла, ни на что не глядя, под руку с отцом и, казалось, не обращала внимания на окружающую ее обстановку. Зато мальчики шумно восторгались всем, что попадалось им по пути. Все казалось им так ново, интересно и мило.
В тот день, когда граф пришел к такому выводу, он тотчас же сделал распоряжение возвратить в барский дом Таню, считавшуюся племянницей покойной Минкиной, сосланную им же сгоряча на скотный двор.
Девочке шел в то время четырнадцатый год. В том же письме Алексей Андреевич приказал взять из кладовой и повесить портрет Настасьи Федоровны на прежнее место.
Неточные совпадения
Анна достала подарки, которые
посылали дети Долли, и рассказала сыну, какая в Москве есть
девочка Таня и как Таня эта умеет читать и учит даже других детей.
Только тем, что в такую неправильную семью, как Аннина, не
пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим знанием людей, могла взять к своей
девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
Где он?» Он
пошел к жене и, насупившись, не глядя на нее, спросил у старшей
девочки, где та бумага, которую он дал им.
Проводив жену наверх, Левин
пошел на половину Долли. Дарья Александровна с своей стороны была в этот день в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито говорила стоявшей в углу и ревущей
девочке:
— Ани? (так звала она дочь свою Анну) Здорова. Очень поправилась. Ты хочешь видеть ее?
Пойдем, я тебе покажу ее. Ужасно много было хлопот, — начала она рассказывать, — с нянями. У нас Итальянка была кормилицей. Хорошая, но так глупа! Мы ее хотели отправить, но
девочка так привыкла к ней, что всё еще держим.