Я говорил при нем, как низок в моих глазах тот человек, который, имея друга и даже понимая все значение этого
священного чувства дружбы, не обладает, однако, достаточно великодушием, чтобы не прибегать к хитрости; как будто можно что-нибудь скрыть!
— Ах, Nicolas, ты шутишь с самым
священным чувством! Говорю тебе, что я была совершенно как в хаосе, и если бы у меня не остался мой «куколка»…
Горевшие под яркими лучами солнца кресты и купола храмов, светлые кольчуги и нагрудники стройных дружин, недвижно внимавших поучения слова Господня, произнесенного митрополитом, тысячи обнаженных голов горожан и тысячи же поднимавшихся рук для совершения крестного знамения, торжественный гул колоколов — все это очаровывало взгляд и наполняло души присутствовавших тем особенным
священным чувством благоговения, которое редко посещает человеческие души.
Горевшие под яркими лучами солнца кресты и купола храмов, светлые кольчуги и нагрудники стройных дружин, недвижно внимавших поучения слова Господня, произнесенного митрополитом, тысячи обнаженных голов горожан и тысячи же поднимавшихся рук для совершения крестного знамения, торжественный гул колоколов — все это очаровывало взгляд и наполняло души присутствующих тем особенным
священным чувством благоговения, которое редко посещает человеческие души.
— Ты сама еще куколка! — улыбаясь, отвечает ma tante, — но чувство матери, мой друг, —
священное чувство! Ты никогда не должна забывать этого!
Неточные совпадения
Новгородский предводитель, милиционный [участник ополчения 1812 г. (от лат. militia).] дворянин, с владимирской медалью, встречаясь со мной, чтоб заявить начитанность, говорил книжным языком докарамзинского периода; указывая раз на памятник, который новгородское дворянство воздвигнуло самому себе в награду за патриотизм в 1812 году, он как-то с
чувством отзывался о, так сказать, трудной,
священной и тем не менее лестной обязанности предводителя.
Я не только не считал собственность
священной, но и никогда не мог освободиться от
чувства греховности собственности.
До такой степени гнет самодурства исказил в них человеческий образ, заглушил всякое самобытное
чувство, отнял всякую способность к защите самых
священных прав своих, прав на неприкосновенность
чувства, на независимость сердечных влечений, на наслаждение взаимной любовью!..
— Как, дядюшка, разве дружба и любовь — эти
священные и высокие
чувства, упавшие как будто ненарочно с неба в земную грязь…
— Поглупее! Не называете ли вы глупостью то, что я буду любить глубже, сильнее вас, не издеваться над
чувством, не шутить и не играть им холодно, как вы… и не сдергивать покрывала с
священных тайн…