— А это по-татарски. У них всё если взрослый русский человек — так Иван, а женщина — Наташа, а мальчиков они Кольками кличут, так и моих жен, хоть они и татарки были, но по мне их все уже русскими числили и Наташками звали, а мальчишек Кольками. Однако все это, разумеется, только поверхностно, потому что они были
без всех церковных таинств, и я их за своих детей не почитал.
Жидовин, батюшки, как клялся, что денег у него нет, что его бог
без всего послал, с одной мудростью, ну, однако, они ему не поверили, а сгребли уголья, где костер горел, разостлали на горячую золу коневью шкуру, положили на нее и стали потряхивать.
Неточные совпадения
Но, при
всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и
без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою.
Словом сказать — столь хорошо, что вот так бы при
всем этом и вскрикнул, а кричать, разумеется,
без пути нельзя, так я держусь, скачу; но только вдруг на третьей или четвертой версте, не доезжая монастыря, стало этак клонить под взволочек, и вдруг я завидел тут впереди себя малую точку… что-то ползет по дороге, как ежик.
Я закручинился: страсть как мне не хотелось воровать; однако, видно, назвавшись груздем, полезешь и в кузов; и я, знавши в конюшне
все ходы и выходы,
без труда вывел за гумно пару лихих коней, кои совсем устали не ведали, а цыган еще до того сейчас достал из кармана на шнурочке волчьи зубы и повесил их и одному и другому коню на шеи, и мы с цыганом сели на них и поехали.
«Ладно, — думаю, — хорош милостивец: крест с шеи снял, да еще и жалеет». Никого я к нему не посылал, а
все только шел Христовым именем
без грошика медного.
И точно, глядим, Бакшей еще раз двадцать Чепкуна стеганул и
все раз от разу слабее, да вдруг бряк назад и левую Чепкунву руку выпустил, а своею правою
все еще двигает, как будто бьет, но уже
без памяти, совсем в обмороке.
«Что мне их выбирать: одна в них во
всех польза. Давайте какую попало». Ну, они меня сейчас
без спора и женили.
«Это, мол, верно: они
без денег ничего не могут». Ну, а Агашимола, он из дальней орды был, где-то над самым Каспием его косяки ходили, он очень лечиться любил и позвал меня свою ханшу попользовать и много голов скота за то Емгурчею обещал. Емгурчей меня к нему и отпустил: набрал я с собою сабуру и калганного корня и поехал с ним. А Агашимола как взял меня, да и гайда в сторону со
всем кочем, восемь дней в сторону скакали.
— Да, — отвечают, —
все, это наше научение от апостола Павла. Мы куда приходим, не ссоримся… это нам не подобает. Ты раб и, что делать, терпи, ибо и по апостолу Павлу, — говорят, — рабы должны повиноваться. А ты помни, что ты христианин, и потому о тебе нам уже хлопотать нечего, твоей душе и
без нас врата в рай уже отверзты, а эти во тьме будут, если мы их не присоединим, так мы за них должны хлопотать.
— Как же-с, они ходят, но только
все без пользы
без всякой.
— Да опять
все по той же, по конской части. Я пошел с самого малого ничтожества,
без гроша, а вскоре очень достаточного положения достиг и еще бы лучше мог распорядиться, если бы не один предмет.
Тронет за зашеину, за челку, за храпок, за обрез и за грудной соколок или еще за что попало, а
все без толку.
Господа это взяли в пересмех, но мне
все равно, потому я одного смотрю, где она, эта Грушенька, и жду, чтобы ее один голос
без хора слышать, а она не поет.
Я видал, как пляшут актерки в театрах, да что
все это, тьфу,
все равно что офицерский конь
без фантазии на параде для одного близиру манежится, невесть чего ерихонится, а огня-жизни нет.
Просто от этого виденья на ее танец
все словно свой
весь ум потеряли: рвутся к ней
без ума,
без памяти: у кого слезы на глазах, а кто зубы скалит, но
все кричат...
— Съезди, такой-сякой, голубчик Иван Северьянович, в город; съезди, доподлинно узнай о нем
все как следует и
все мне
без потайки выскажи.
— Что же это, — спрашивает князь, — стало быть,
без разговора
все начистоту выкладать?
— Что? чем я нехороша?.. Хороша! Это меня так убрал милсердечный друг за любовь к нему за верную: за то, что того, которого больше его любила, для него позабыла и
вся ему предалась,
без ума и
без разума, а он меня за то в крепкое место упрятал и сторожей настамовил, чтобы строго мою красоту стеречь…
— Совсем
без крова и
без пищи было остался, но эта благородная фея меня питала, но только мне совестно стало, что ей, бедной, самой так трудно достается, и я
все думал-думал, как этого положения избавиться? На фиту не захотел ворочаться, да и к тому на ней уже другой бедный человек сидел, мучился, так я взял и пошел в монастырь.
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел, думая только: «Вот как схватит, да без суда,
без всего, прямо в Сибирь!» Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.
— А вы, Игнатий Львович, и возьмите себе чиновника в кучера-то, — так он в три дня вашего Тэку или Батыря
без всех четырех ног сделает за восемь-то цалковых. Теперь взять Тэка… какая это лошадь есть, Игнатий Львович? Одно слово — разбойник: ты ей овса несешь, а она зубищами своими ладит тебя прямо за загривок схватить… Однова пятилась да пятилась, да совсем меня в угол и запятила. Думаю, как брызнет задней ногой, тут тебе, Илья, и окончание!.. Позвольте, Игнатий Львович, насчет жалов…
Неточные совпадения
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова.
Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит не
без того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял
без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб
все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
«Он, говорит, вор; хоть он теперь и не украл, да
все равно, говорит, он украдет, его и
без того на следующий год возьмут в рекруты».
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и
все это такое… Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто
без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила —
все на меня поглядывал.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович!
Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде
всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы
все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.