Неточные совпадения
В тот
день, когда я увидел этого ребенка, в Петербурге ждали наводнения; с моря сердито свистал порывистый ветер и носил
по улицам целые облака холодных брызг, которыми раздобывался он где-то за углом каждого дома, но где именно он собирал их — над крышей или за цоколем — это оставалось его секретом, потому что с черного неба
не падало ни одной капли дождя.
Через
день после визита, сделанного мне Шульцем, я отправился к Норкам узнать о здоровье Мани. Это было перед вечером. Маня сама отперла мне двери и этим сделала вопрос о ее здоровье почти неуместным, но тем
не менее меня все встретили здесь очень радушно, и я очень скоро
не только познакомился с семейством Норков, но даже стал в нем почти своим или,
по крайней мере, очень близким человеком.
Она осталась навсегда доброю матерью и хорошею хозяйкою, но с летами после мужа значительно располнела; горе и заботы провели у нее
по лбу две глубокие морщины; а торговые столкновения и расчеты приучили ее лицо к несколько суровому, так сказать суходольному выражению, которое замечается почти у всех женщин, поставленных в необходимость лично вести
дела не женского хозяйства.
Ссор и неладов у этого супружества никогда
не бывало. Ибо если иногда Берта Ивановна, отягощаясь далеко за полночь заходившими у мужа пирушками, и говорила ему по-немецки: «Лучше бы они, Фриц, пораньше к тебе собирались», то Фридрих Фридрихович обыкновенно отвечал на это своей жене по-русски: «Эй, Берта Ивановна, смотрите, чтобы мы с вами, мой друг, как-нибудь
не поссорились!» — и тем все
дело и кончалось.
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и пастора Абеля, у них запросто
не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с своим мужем через два дома от матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в доме их,
по известному читателям случаю, появился я, и в тот же
день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
— Ручки весьма изрядные, — отвечал, тщательно повязывая перед зеркалом галстук, Истомин. — Насчет этих ручек есть даже некоторый анекдот, — добавил он, повернувшись к Шульцу. — У этой барыни муж дорогого стоит. У него руки совсем мацерированные:
по двадцати раз в
день их моет; сам ни за что почти
не берется, руки никому
не подает без перчатки и уверяет всех, что и жена его
не может дотронуться ни до чьей руки.
Не понимая в чем
дело, я поднес муфту к лицу. Она пахла теми тонкими английскими духами, которые,
по словам одной моей знакомой дамы, сообщают всему запах счастья.
— Художник-с, — начал Фридрих Фридрихович,
не отвечая Истомину и касаясь теперь руки солидного гостя, — совсем особое
дело. Художник, поэт, литератор, музыкант — это совсем
не фамилийные люди. Это совсем, совсем
не фамилийные люди! Им нужно… это… впечатление, а
не то, что нам с вами. У нас с вами, батюшка мой, что жена-то? копилка, копилка. Ну, а их одна вдохновляет так, другая — иначе, их
дело такое, а
не то что по-нашему: сидеть да женины ноги греть. Это совсем
не то, что мы с вами: им жен
не нужно.
Прошла неделя со
дня моего возвращения в Петербург, а я все еще ютился в одной комнате; ни к кому из знакомых
не показывал глаз и только сумерками выходил пройтись
по набережной и тем же следом назад домой.
Дней через пять или через шесть, в течение которых я по-прежнему ни разу
не собрался к Норкам и оставался насчет всех их при своем последнем предположении, в одно прекрасное утро ко мне является Шульц.
«Одно только очень желательно, — думал я в этот
день по уходе Шульца, — желательно, чтобы Фридрих Фридрихович сохранил втайне это свое хорошее великодушие и
не распространился об этой истории у Норков. Только нет — где уж Фридриху Фридриховичу отказать себе в таком удовольствии».
Находясь
по своим
делам в Москве, этак через месяц, что ли, после описанной истории, я получил от Иды Ивановны письмо, в котором она делала мне некоторые поручения и, между прочим, писала: «Семейные несчастия наши
не прекращаются...
Она как будто слушала курс жизни
не по дням, а по часам. И каждый час малейшего, едва заметного опыта, случая, который мелькнет, как птица, мимо носа мужчины, схватывается неизъяснимо быстро девушкой: она следит за его полетом вдаль, и кривая, описанная полетом линия остается у ней в памяти неизгладимым знаком, указанием, уроком.
Может быть, он сладил бы и с этим открытием, но возле стояла жена, дети, а впереди представлялись годы ссылки, нужды, лишений, и Витберг седел, седел, старел, старел
не по дням, а по часам. Когда я его оставил в Вятке через два года, он был десятью годами старше.
Неточные совпадения
А отчего? — оттого, что
делом не занимается: вместо того чтобы в должность, а он идет гулять
по прешпекту, в картишки играет.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас
по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
)Мы, прохаживаясь
по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я
не так, как иной городничий, которому ни до чего
дела нет; но я, я, кроме должности, еще
по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот, как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.
Унтер-офицерша.
По ошибке, отец мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция
не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть
не могла.
Аммос Федорович. И если что случится, например какая-нибудь надобность
по делам,
не оставьте покровительством!