До своей женитьбы на княжне Ирине Васильевне князь Сурский был вдов, имел двенадцатилетнюю дочь от первого брака, и самому ему было уже лет под шестьдесят, когда он решился осчастливить своею рукою двадцатитрехлетнюю Ирину Васильевну и
посватался за нее через светлейшего покорителя Тавриды.
За нее сватались, но она ни за кого не хотела итти, чувствуя, что жизнь ее с теми трудовыми людьми, которые
сватались за нее, будет трудна ей, избалованной сладостью господской жизни.
Кисейное платье племянницы чуть не вспыхнуло от огня, пробежавшего по ее жилам; она догадывалась, подозревала, не смела верить, не смела не верить… она должна была выйти на воздух, чтоб не задохнуться. В сенях горничные донесли ей, что сегодня ждут генерала, что генерал этот
сватается за нее… Вдруг въехала карета.
Неточные совпадения
— Помилуйте, — говорил я, — ведь вот сейчас тут был
за речкою Казбич, и мы по нем стреляли; ну, долго ли вам на него наткнуться? Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату? А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад
она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы
посватался…
«Не влюблена ль
она?» — «В кого же? // Буянов
сватался: отказ. // Ивану Петушкову — тоже. // Гусар Пыхтин гостил у нас; // Уж как он Танею прельщался, // Как мелким бесом рассыпался! // Я думала: пойдет авось; // Куда! и снова дело врозь». — // «Что ж, матушка?
за чем же стало? // В Москву, на ярманку невест! // Там, слышно, много праздных мест» — // «Ох, мой отец! доходу мало». — // «Довольно для одной зимы, // Не то уж дам хоть я взаймы».
— Теперь в Швейцарии. К осени
она с теткой поедет к себе в деревню. Я
за этим здесь теперь: нужно еще окончательно похлопотать в палате. Барон не доделал дела; он вздумал
посвататься за Ольгу…
— Брось сковороду, пошла к барину! — сказал он Анисье, указав
ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила ладонями по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину.
Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что
она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь,
сватался за барышню…
— Знаю и это: все выведала и вижу, что ты
ей хочешь добра. Оставь же, не трогай
ее, а то выйдет, что не я, а ты навязываешь
ей счастье, которого
она сама не хочет, значит, ты сам и будешь виноват в том, в чем упрекал меня: в деспотизме. — Ты как понимаешь бабушку, — помолчав, начала
она, — если б богач
посватался за Марфеньку, с породой, с именем, с заслугами, да не понравился
ей — я бы стала уговаривать
ее?