Неточные совпадения
До самых дверей стала живая улица, и дальше все сдедалось, как обещал проводник. Даже и твердое упование веры его не
осталось в постыжении: расслабленный исцелел. Он встал, он сам вышел на своих ногах «славяще и благодаряще». Кто-то все это записал на записочку, в которой, со слов проводника, исцеленный расслабленный был назван «
родственником» орловского купца, через что ему многие завидовали, и исцеленный за поздним временем не пошел уже в свой бедный обоз, а ночевал под сараем
у своих новых
родственников.
Неточные совпадения
Он, однако, изумился, когда узнал, что приглашенные им
родственники остались в деревне. «Чудак был твой папа́ всегда», — заметил он, побрасывая кистями своего великолепного бархатного шлафрока, [Шлафрок — домашний халат.] и вдруг, обратясь к молодому чиновнику в благонамереннейше застегнутом вицмундире, воскликнул с озабоченным видом: «Чего?» Молодой человек,
у которого от продолжительного молчания слиплись губы, приподнялся и с недоумением посмотрел на своего начальника.
Потом вдруг круто поворотила разговор на самого учителя и стала расспрашивать, кто он, что он, какие
у него
родственники, имеют ли состояние, как он живет, как думает жить; учитель отвечал коротко и неопределенно, что
родственники есть, живут в провинции, люди небогатые, он сам живет уроками,
останется медиком в Петербурге; словом сказать, из всего этого не выходило ничего.
Детей
у него в живых не
осталось, и миллионы пошли по наследству каким-то дальним
родственникам, которых он при жизни и знать не хотел.
Рыхлинский был дальний
родственник моей матери, бывал
у нас, играл с отцом в шахматы и всегда очень ласково обходился со мною. Но тут он молчаливо взял линейку, велел мне протянуть руку ладонью кверху, и… через секунду на моей ладони
остался красный след от удара… В детстве я был нервен и слезлив, но от физической боли плакал редко; не заплакал и этот раз и даже не без гордости подумал: вот уже меня, как настоящих пансионеров, ударили и «в лапу»…
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не
останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим
родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне говорили вечером, каково-то
у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…