Неточные совпадения
— Ну
что это, сударыня, глупить-то!
Падает, как пьяная, — говорила старуха, поддерживая обворожительно хорошенькое семнадцатилетнее дитя, которое никак не могло разнять слипающихся глазок и шло, опираясь на старуху и на подругу.
—
Что мне, мой друг, нападать-то! Она мне не враг, а своя, родная. Мне вовсе не приятно, как о ней пустые-то языки благовестят.
Мать Агния тихо вошла в комнату, где
спали маленькие девочки, тихонько приотворила дверь в свою спальню и, видя,
что там только горят лампады и ничего не слышно, заключила,
что гости ее уснули, и, затворив опять дверь, позвала белицу.
— Лизок мой! — и, прежде
чем девушка успела сделать к нему шаг, споткнулся и
упал прямо к ее ногам.
Как это ты, в самом деле, опустился, Егор,
что не умеешь ты различить
паву по перьям.
—
Что ж, Зине, по вашему распоряжению, теперь негде и
спать будет.
—
Чего бы ему сюда с дураками? — убирая косу, проговорила Лиза и легла с Женею
спать под звуки беспощадно разбиваемого внизу фортепиано.
Бежит Помада под гору, по тому самому спуску, на который он когда-то несся орловским рысаком навстречу Женни и Лизе. Бежит он сколько есть силы и то
попадет в снежистый перебой,
что пурга здесь позабыла, то раскатится по наглаженному полозному следу, на котором не удержались пушистые снежинки. Дух занимается у Помады. Злобствует он, и увязая в переносах, и
падая на голых раскатах, а впереди, за Рыбницей, в ряду давно темных окон, два окна смотрят, словно волчьи глаза в овраге.
— Я думаю,
что ступай ты
спать: успеем еще узнать.
Что тут отгадывать да путаться.
Спи. Утро вечера мудренее.
— Хорошо ли это, однако,
что она так долго
спит? — спросила, наконец, шепотом Женни.
— Да, кажется, — отвечал старик, смаргивая нервную слезу и притворяясь,
что ему
попал в глаза дым.
—
Что ты не
спишь? — спросил его пробудившийся Петр Лукич.
—
Что это, матушка! опять за свои книжечки по ночам берешься? Видно таки хочется ослепнуть, — заворчала на Лизу старуха, окончив свою долгую вечернюю молитву. —
Спать не хочешь, — продолжала она, — так хоть бы подруги-то постыдилась! В кои-то веки она к тебе приехала, а ты при ней чтением занимаешься.
— Ну как не надо! Очень надобность большая, — к спеху ведь. Не все еще переглодала. Еще поищи по углам; не завалилась ли еще где какая… Ни дать ни взять фараонская мышь, —
что ни
попадет — все сгложет.
—
Что, наш «прах»
спит? — прошептала Лиза.
Мстили ему более собственно за эту строптивую черту его характера, но поставить ее в прямую вину доктору и ею бить его по
чем ни
попало было невозможно.
Выбор недовольных всегда
падает на книги протестующие, и
чем сдержаннее,
чем темнее выражается протест, тем он кажется серьезнее и даже справедливее.
Я вам говорила,
что я себя не пощажу, вот вам и исполнение», да и
упала тут же замертво.
Она только с большим трудом перенесла известие,
что брат Ипполит, которого и она и отец с нетерпением ожидали к каникулам, арестован и
попал под следствие по делу студентов, расправившихся собственным судом с некоторым барином, оскорбившим одного из их товарищей.
— Ты того, Петруха… ты не этого… не
падай духом. Все, брат, надо переносить. У нас в полку тоже это случилось. У нас раз этого ротмистра разжаловали в солдаты. Разжаловали, пять лет был в солдатах, а потом отличился и опять пошел: теперь полицеймейстером служит на Волге; женился на немке и два дома собственные купил. Ты не огорчайся: мало ли
что в молодости бывает!
Дарью Афанасьевну очень огорчала такая каторжная жизнь мужа. Она часто любила помечтать, как бы им выбиться из этой проклятой должности, а сам Нечай даже ни о
чем не мечтал. Он вез как ломовая лошадь, которая, шатаясь и дрожа, вытягивает воз из одного весеннего зажора, для того чтобы
попасть с ним в другой, потому
что свернуть в сторону некуда.
Она знала,
что муж ее не ляжет
спать в эту ночь.
—
Что это! бунт! — крикнул sous-lieutenant и, толкнув замершую у его ног женщину, громко крикнул то самое «
пали», которое заставило пастора указать сыну в последний раз на Рютли.
Увидев маленького Райнера в живых, она думала,
что видит привидение: она ничего не слыхала после сердитого крика: «
пали».
Одна мысль,
что ее Вася будет иностранцем в России, заставляла ее млеть от ужаса, и,
падая ночью у детской кровати перед освященным образом Спасителя, она шептала: «Господи! ими же веси путями спаси его; но пусть не моя совершится воля, а твоя».
Вот с кровли тюрьмы
падает человек и убивается на месте; кто-то рассказывает,
что у него отняли волов цезарские солдаты; кто-то говорит о старике, ослепленном пытальщиками.
— Или опять пятипроцентные, — замечал третий. — С
чего они
упали? Как об этом ученые понимают? А мы просто это дело понимаем. Меняло скупает пятипроцентные: куда он девает? Ему деньги нужны, а он билеты скупает. Дело-то видно, куда они идут: всё в одни руки и идут и оттуда опять к цене выйдут, а казна в стороне.
Розанов только знал,
что Лиза
попала сюда «сама», но как это она сама сюда
попала — он не мог добраться.
Так прошло недели с две. Розанов только и отлучался,
что к Бахаревым. Он ввел к ним в это время Райнера и изредка
попадал на студентские сходки, к которым неведомо каким образом примыкали весьма различные люди.
Розанов направился к скамейке и попросил для Полиньки места. Калистратова села, но, шатаясь, рвалась вперед и опять
падала к спинке; дыхание у нее судорожно спиралось, и доктор ожидал,
что вот-вот у нее начнется обморок.
Давно все знали в Москве,
что и в Петербурге политическая возбужденность совсем
упала, в обществе начался критический разбор либерализма, но еще в Москве не знали хорошо, во
что ударились рассеянные остатки петербургских псевдолибералов.
В первый день Ольга Александровна по обыкновению была не в меру нежна; во второй — не в меру чувствительна и придирчива, а там у нее во лбу сощелкивало, и она несла зря,
что ни
попало.
Мой дед был птичный охотник. Я
спал у него в большой низенькой комнате, где висели соловьи. Наши соловьи признаются лучшими в целой России. Соловьи других мест не умеют так хорошо петь о любви, о разлуке и обо всем, о
чем сложена соловьиная песня.
— Вот здесь мы будем
спать с тобою, Агата, — говорила Мечникова, введя за собою сестру в свою спальню, — здесь будет наша зала, а тут твой кабинетец, — докончила она, введя девушку в известную нам узенькую комнатку. — Здесь ты можешь читать, петь, работать и вообще делать
что тебе угодно. В своей комнате ты полная госпожа своих поступков.
Отчего ж у меня не болит?» Кто-нибудь приедет и расскажет,
что нынче на Невском на торцах очень лошади
падают; Белоярцев и тут остановит и скажет: «
Падают!
Белоярцев выносил это объяснение с спокойствием, делающим честь его уменью владеть собою, и довел дело до того,
что в первую пятницу в Доме, было нечто вроде вечерочка. Были тут и граждане, было и несколько мирян. Даже здесь появился и приехавший из Москвы наш давний знакомый Завулонов. Белоярцев был в самом приятном духе: каждого он приветил, каждому, кем он дорожил хоть каплю, он
попал в ноту.
— Ну вот! Ах вы, Лизавета Егоровна! — воскликнул Помада сквозь грустную улыбку. — Ну скажите, ну
что я за человек такой? Пока я скучал да томился, никто над этим не удивлялся, а когда я, наконец, спокоен, это всем удивительно. На свою дорогу
напал: вот и все.
— Ну вот! Вы говорите почти, а Женни смотрит какими-то круглыми глазами, точно боится,
что я от денег в обморок
упаду, — забавные люди! Тут не может быть никакого почти, и отказал, так, значит, начисто отказал.
Розанов возвратился домой от Вязмитиновых весьма поздно. Проходя через свою гостиную, он едва не
упал, наткнувшись на большой узел, и в то же время увидал,
что с стоящего здесь мягкого дивана поднялась и села женская фигура в спальном чепце и белой кофте.