Неточные совпадения
— Чем
посылать, так
лучше ж самим ехать, — опять процедил Гловацкий.
—
Идет,
идет, — отвечал из передней довольно симпатичный мужской голос, и на пороге залы показался человек лет тридцати двух, невысокого роста, немного сутуловатый, но весьма пропорционально сложенный, с очень
хорошим лицом, в котором крупность черт выгодно выкупалась силою выражения.
— Жена ничего, — хворала немножко, — проговорил Бахарев, — а теперь
лучше; дети здоровы,
слава богу.
— Да, пожалуйста, и Лизе скажи, что это я ей
посылаю. Пусть на здоровье читает.
Лучше, чем стонать-то да с гусарами брындахлыстничать.
Доктор
пойдет в город, и куда бы он ни
шел, все ему смотрительский дом на дороге выйдет. Забежит на минутку, все, говорит, некогда, все торопится, да и просидит битый час против работающей Женни, рассказывая ей, как многим худо живется на белом свете и как им могло бы житься совсем иначе, гораздо
лучше, гораздо свободнее.
— Да, прорваться-то прорвется, только
лучше пусть не прорывается. Пойдем-ка, Помада!
— Женни! Женни! — кричал снова вернувшийся с крыльца смотритель. —
Пошли кого-нибудь… да и послать-то некого… Ну, сама сходи скорее к Никону Родивонычу в лавку, возьми вина… разного вина и получше: каркавелло, хересу, кагору бутылочки две и того… полушампанского… Или, черт знает уж, возьми шампанского. Да сыру, сыру, пожалуйста, возьми. Они сыр любят. Возьми швейцарского, а не голландского,
хорошего, поноздреватее который бери, да чтобы слезы в ноздрях-то были. С слезой, непременно с слезой.
— Да уж не отсидишься. А по-моему,
иди лучше сам.
— Ну уж пусть ведут, а сам я не
пойду.
Лучше вот что, — начал он, —
лучше слетайте вы, милый Персиянцев…
Розанов хотел было поудержать жену от этого перехода, но квартира действительно была и
лучше и дешевле. Ольга Александровна с видом крайней покорности сообщила маркизе, что муж ее не хочет брать этой квартиры,
пошли толки, и Розанов уступил.
Дела Розанова
шли ни хорошо и ни дурно. Мест служебных не было, но Лобачевский обещал ему
хорошую работу в одном из специальных изданий, — обещал и сделал. Слово Лобачевского имело вес в своем мире. Розанов прямо становился на полторы тысячи рублей годового заработка, и это ему казалось очень довольно.
— Ну,
слава богу, что собралось вместе столько
хороших людей, — отвечал, удерживаясь от улыбки, Розанов, — но ведь это один дом.
—
Слава богу, ему
лучше, — сказал Лизе Розанов. — Наблюдайте только, Лизавета Егоровна, чтобы он не говорил и чтобы его ничем не беспокоили.
Лучше всего, — добавил он, — чтобы к нему не пускали посетителей.
В один из
хороших, теплых дней, — именно в тот день; когда случился нижеследующий анекдот, — Ревякин, Красин и Мечникова с Агатой наняли карету и отправились в Парголово. Оставив экипаж, они
пошли побродить по лесу и разбрелись. Агата
шла с Красиным, а Мечникова как-то приотстала с Ревякиным, и очень долго одна пара не могла в лесу найти другую.
— Да, — проговорила, потянувшись на кресле, Ступина. — Это вот только, как говорят у нас на Украйне: «do naszego brzega nie plynie nic dobrego», [К нашему берегу не плывет ничего
хорошего (полъск.).] — и
пошла в свою холодную комнату.
Пользуясь
хорошею зарею, вырвавшеюся среди то холодной, то гнилой зимы, Евгения Петровна
послала их поносить по воздуху детей.
Неточные совпадения
Ну, кто ж спорит: конечно, если
пойдет на правду, так житье в Питере
лучше всего.
Дарья Александровна выглянула вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему была, но теперь особенно рада была, что он видит ее во всей ее
славе. Никто
лучше Левина не мог понять ее величия.
— Да вот я вам скажу, — продолжал помещик. — Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по саду. «Нет, — говорит, — Степан Васильич, всё у вас в порядке
идет, но садик в забросе». А он у меня в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два
хороших лубка выйдет. А нынче лубок в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».
Правда, что на скотном дворе дело
шло до сих пор не
лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму и что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
«Ну, всё кончено, и
слава Богу!» была первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась в последний раз с братом, который до третьего звонка загораживал собою дорогу в вагоне. Она села на свой диванчик, рядом с Аннушкой, и огляделась в полусвете спального вагона. «
Слава Богу, завтра увижу Сережу и Алексея Александровича, и
пойдет моя жизнь,
хорошая и привычная, по старому».