Неточные совпадения
— Нет, видите, — повернувшись
лицом к Лизе и взяв ее за колено, начала сестра Феоктиста: — я ведь вот церковная, ну, понимаете, православная, то есть
по нашему,
по русскому закону крещена, ну только тятенька мой жили в нужде большой.
Он курит огромную немецкую трубку, выпуская из-под своих седых прокопченных усищ целые облака дыма, который
по тихому ветерку прямо ползет на
лицо сидящих возле Бахарева дам и от которого дамы, ничего не говоря, бесцеремонно отмахиваются платками.
Оба они на вид имели не более как лет
по тридцати, оба были одеты просто. Зарницын был невысок ростом, с розовыми щеками и живыми черными глазами. Он смотрел немножко денди. Вязмитинов, напротив, был очень стройный молодой человек с бледным, несколько задумчивым
лицом и очень скромным симпатичным взглядом. В нем не было ни тени дендизма. Вся его особа дышала простотой, натуральностью и сдержанностью.
— Уж и
по обыкновению! Эх, Петр Лукич! Уж вот на кого Бог-то, на того и добрые люди. Я, Евгения Петровна, позвольте, уж буду искать сегодня исключительно вашего внимания, уповая, что свойственная человечеству злоба еще не успела достичь вашего сердца и вы, конечно, не найдете самоуслаждения допиливать меня, чем занимается весь этот прекрасный город с своим уездом и даже с своим уездным смотрителем, сосредоточивающим в своем
лице половину всех добрых свойств, отпущенных нам на всю нашу местность.
По мере того как Лиза высказывала свое положение, искусственная веселость все исчезала с ее
лица, голос ее становился все прерывистее, щеки подергивало, и видно было, что она насилу удерживает слезы, выжимаемые у нее болезнью и крайним раздражением.
— А которая из них, по-твоему, лучше? — спросил шепотом Помада, обернувшись
лицом к воротнику докторской шубы.
Бахарев встал и начал ходить
по комнате, стараясь ступать возможно тише, как волтижорский и дрессированный конь, беспрестанно смотря на задумчивое
лицо пишущей сестры.
Розанова сидела под окном, окруженная Ольгой Сергеевной и Софи. Перед ними стоял, держа сзади фуражку, Помада, а Зина с многозначительной миной на
лице тревожно ходила взад и вперед
по зале.
Женни подошла к нему и с участием протянула свою руку. Доктор неловко схватил и крепко пожал ее руку, еще неловче поклонился ей перед самым носом, и красные пятна еще сильнее забегали
по его
лицу.
Сафьянос хотел принять начальственный вид, даже думал потянуть назад свою пухлую греческую руку, но эту руку Зарницын уже успел пожать, а в начальственную форму
лицо Сафьяноса никак не складывалось
по милости двух роз, любезно поздоровавшихся с учителем.
Лиза все сидела, как истукан. Можно было поручиться, что она не видала ни одного предмета, бывшего перед ее глазами, и если бы судорожное подергиванье бровей
по временам не нарушало мертвой неподвижности ее безжизненно бледного
лица, то можно было бы подумать, что ее хватил столбняк или она так застыла.
Здесь был только зоологический Розанов, а был еще где-то другой, бесплотный Розанов, который летал то около детской кроватки с голубым ситцевым занавесом, то около постели, на которой спала женщина с расходящимися бровями, дерзостью и эгоизмом на недурном, но искаженном злостью
лице, то бродил
по необъятной пустыне, ловя какой-то неясный женский образ, возле которого ему хотелось упасть, зарыдать, выплакать свое горе и, вставши
по одному слову на ноги, начать наново жизнь сознательную, с бестрепетным концом в пятом акте драмы.
— Franchement? [Откровенно? (франц.)] — спросила Женни с легкой улыбкой, которая мелькнула
по ее
лицу и тотчас же уступила место прежнему грустному выражению.
Таким образом Розанову пришлось познакомиться с этими
лицами в первый же день своего переезда к Нечаю, потом он стал встречаться с ними
по нескольку раз каждый день, и они-то серьезно помешали ему приняться вплотную за свою диссертацию.
— Господа! позвольте мне представить вам новое
лицо, которое вы должны принять по-братски, — произнес Рациборский, подводя Розанова за руку к столику, перед которым сидели четыре человека.
А судя
по портрету, надо полагать, что маркиза не обидела Бычкова, сравнивая его с Маратом. В зверском сорокалетнем
лице Марата не было
по крайней мере низкой чванливости и преступного легкомыслия, лежавших между всякой всячины на
лице Бычкова.
В комнату Розанова вступил человек, остриженный по-купечески, в длиннополом коричневом сюртуке, с цепочкою гранатного бисера
по жилету и в узких шароварах, заправленных в козловые сапоги.
Лицо гостя напоминало
лица охотников в княжеской охоте киевского Ярославова собора.
По гримасам и ужимкам жидовского
лица видно было, что в душе Нафтулы Соловейчика кипит какой-то смелый, опасный план, заставляющий его не слыхать ругательств соседей и не чувствовать немилосердного холода пустой горницы.
По тону записки и торжественности разъездов в трех
лицах Розанов догадался, за каким объяснением явятся Бычков, Персиянцев и Арапов.
Таково прошлое и таков в общих чертах характер этого нового
лица. Лиза познакомила Полиньку и с Бертольди, и Полинька пришлась
по нраву Бертольди, которой она нравилась более как
лицо, подлежащее развитию. Они навестили раз Полиньку в Сокольниках и вздумали сами переехать на дачу.
Минут десять в зале была такая тишина, такое мертвое молчание, что, казалось, будто все
лица этой живой картины окаменели и так будут стоять в этой комнате до скончания века.
По полу только раздавались чокающие шаги бродившей левретки.
Лицо этого господина было неудобно рассмотреть, потому что, защищаясь от досадливо бьющей в
лицо мги, он почти до самых глаз закрывал себя поднятым воротником камлотовой шинели; но
по бодрости, с которою он держится на балансирующей эгоистке, видно, что он еще силен и молод.
По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, — маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою;
лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному труду.
Не проходило дня, чтобы тот или другой член общей квартиры, или, как ее называл Белоярцев, «ассоциации», не предлагал нового кандидата или кандидатки, но Белоярцев всегда находил в предлагаемом
лице тысячу разных дурных сторон,
по которым оно никак не могло быть допущено в «ассоциацию».
На другое утро Помада явился к Розанову. Он был,
по обыкновению, сердечен и тепел, но Розанову показалось, что он как-то неспокоен и рассеян. Только о Лизе он расспрашивал со вниманием, а ни город, ни положение всех других известных ему здесь
лиц не обращали на себя никакого его внимания.
Розанова Лиза застала уже у Вязмитиновой.
По их
лицам она тотчас заметила, что доктору не было никакой удачи у Альтерзона и что они сговорились как можно осторожнее сообщить ей ответ сестры и зятя. Лиза терпеть не могла этих обдуманных и осторожных введений.
— Да… его будут расстреливать? — произнесла Лиза тем же шепотом, водя
по комнате блуждающими глазами. — Его будут расстреливать? — спросила она громче, бледно-зеленое
лицо ее судорожно искривилось, и она пошатнулась на табурете.
Пришел пожилой священник с прекрасным бледным
лицом, обрамленным ниспадающими
по обе стороны черными волнистыми волосами с легкою проседью.
Луке Никоновичу перевалило уже за тридцать лет; входя в постоянный возраст, он,
по русскому обычаю, начал вширь добреть, и на его правильном молодом
лице постоянно блуждала тихая задумчивость и сосредоточенность.