Неточные совпадения
Своего у Никитушки ничего не было:
ни жены,
ни детей,
ни кола,
ни двора, и он сам
о себе говорил,
что он человек походный.
— Да, не все, — вздохнув и приняв угнетенный вид, подхватила Ольга Сергеевна. — Из нынешних институток есть такие,
что, кажется,
ни перед
чем и
ни перед кем не покраснеют.
О чем прежние и думать-то, и рассуждать не умели, да и не смели, в том некоторые из нынешних с старшими зуб за зуб.
Ни советы им,
ни наставления, ничто не нужно. Сами всё больше других знают и никем и ничем не дорожат.
В комнате не было
ни чемодана,
ни дорожного сака и вообще ничего такого,
что свидетельствовало бы
о прибытии человека за сорок верст по русским дорогам. В одном углу на оттоманке валялась городская лисья шуба, крытая черным атласом, ватный капор и большой ковровый платок; да тут же на полу стояли черные бархатные сапожки, а больше ничего.
Одни решили,
что она много
о себе думает; другие,
что она ехидная-преехидная: все молчит да выслушивает; третьи даже считали ее на этом же основании интриганкой, а четвертые, наконец, не соглашаясь
ни с одним из трех вышеприведенных мнений, утверждали,
что она просто дура и кокетка.
Но в эту эпоху
ни Репетилов не хвастался бы тем,
что «шумим, братец, шумим»,
ни Иван Александрович Хлестаков не рассказывал бы
о тридцати тысячах скачущих курьерах и неудержимой чиновничьей дрожке, начинающейся непосредственно с его появлением в департамент.
С пьяными людьми часто случается,
что, идучи домой, единым Божиим милосердием хранимы, в одном каком-нибудь расположении духа они помнят, откуда они идут, а взявшись за ручку двери, неожиданно впадают в совершенно другое настроение или вовсе теряют понятие
о всем,
что было с ними прежде,
чем они оперлись на знакомую дверную ручку. С трезвыми людьми происходит тоже что-то вроде этого. До двери идет один человек, а в дверь
ни с того
ни с сего войдет другой.
— А у вас
что?
Что там у вас? Гггааа!
ни одного человека путного не было, нет и не будет. Не будет, не будет! — кричала она, доходя до истерики. — Не будет потому,
что ваш воздух и болота не годятся для русской груди… И вы… (маркиза задохнулась) вы смеете говорить
о наших людях, и мы вас слушаем, а у вас нет терпимости к чужим мнениям; у вас Марат — бог; золото, чины, золото, золото да разврат — вот ваши боги.
Варвара Ивановна до такой степени поработила и обесправила Богатырева,
что он уж отрекся даже и от всякой мечты
о какой бы то
ни было домашней самостоятельности.
— Черт знает,
что это такое. Вы не слыхали
ни о какой панихиде?
— Так-с; они
ни больше
ни меньше, как выдали студента Богатырева, которого увезли в Петербург в крепость; передавали все,
что слышали на сходках и в домах, и, наконец, Розанов украл, да-с, украл у меня вещи, которые, вероятно, сведут меня, Персиянцева и еще кого-нибудь в каторжную работу. Но тут дело не
о нас. Мы люди, давно обреченные на гибель, а он убил этим все дело.
О том,
что делалось в кружке его прежних знакомых, он не имел
ни малейшего понятия: все связи его с людьми этого кружка были разорваны; но тем не менее Розанову иногда сдавалось,
что там, вероятно, что-нибудь чудотворят и суетят суету.
Из Петербурга получилось известие,
что Пархоменко также нашел себе казенную квартиру,
о Райнере не было
ни слуха
ни духа.
Розанов никак не мог сделать
ни одного более или менее вероятного предположения
о том,
что будет далее с ним самим и с его семейством?
Полинька Калистратова
ни духом,
ни словом не давала Розанову заметить,
что она помнит
о его признании. Все шло так, как будто ничего не было.
Калистратова навещала Лизу утрами, но гораздо реже, отговариваясь тем,
что вечером ей не с кем ходить. Лиза никогда не спрашивала
о Розанове и как рыба молчала при всяком разговоре, в котором с какой бы то
ни было стороны касались его имени.
На основании новых сведений, сообщенных Ольгою Александровною
о грубости мужа, дошедшей до того,
что он неодобрительно относится к воспитанию ребенка, в котором принимали участие сами феи, — все нашли несообразным тянуть это дело долее, и Дмитрий Петрович, возвратясь один раз из больницы, не застал дома
ни жены,
ни ребенка.
Маркиза и Романовны совсем оставили Лизу. Маркиза охладела к Лизе по крайней живости своей натуры, а Романовны охладели потому,
что охладела маркиза. Но как бы там
ни было, а
о «молодом дичке», как некогда называли здесь Лизу, теперь не было и помина: маркиза устала от долгой политической деятельности.
Еще при первом слухе
о помолвке Женни мать Агния запретила Петру Лукичу готовить
что бы то
ни было к свадебному наряду дочери.
Копошась в бездне греховной, миряне, которых гражданский Дом интересовал своею оригинальностью и малодоступностью, судили
о его жильцах по своим склонностям и побуждениям, упуская из виду,
что «граждане Дома» старались
ни в
чем не походить на обыкновенных смертных, а стремились стать выше их; стремились быть для них нравственным образцом и выкройкою для повсеместного распространения в России нового социального устройства.
Райнер несколько смешался и, глядя на всех, не понимал,
что случилось, достойное такого смеха. По его понятиям
о труде, он с совершенным спокойствием передал бы
ни к
чему не способной Бертольди предложение даже прыгать в обруч в манеже или показывать фокусы, или, наконец, приготовлять блестящую ваксу, так как она когда-то, по ее собственным словам, «работала над химией».
О том,
что будет впереди, когда эта небольшая казна иссякнет, Мечникова не задумывалась
ни на минуту.
На другое утро Помада явился к Розанову. Он был, по обыкновению, сердечен и тепел, но Розанову показалось,
что он как-то неспокоен и рассеян. Только
о Лизе он расспрашивал со вниманием, а
ни город,
ни положение всех других известных ему здесь лиц не обращали на себя никакого его внимания.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите
ни слова поговорить
о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите
о злодеях или
о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет
ни копейки.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да
что в самом деле? Я такой! я не посмотрю
ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Артемий Филиппович.
О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры:
чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски
ни слова не знает.
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет,
что ни работою //
Ни вечною заботою, //
Ни игом рабства долгого, //
Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… //
О сеятель! приди!..