Несколько позже, когда я уже успел освободиться из-под влияния того предубеждения, которое развилось у меня относительно вас, — несколько позже, положив руку
на сердце, я мог уже беспристрастнее взглянуть на дело и, следовательно, быть строже и к самому себе; я пришел к тому заключению, что выказывать свои личные желания относительно другого никто из нас не вправе, тем более если эти желания клонятся к удалению одного из членов.
Неточные совпадения
Стан высокий, стройный и роскошный, античная грудь, античные плечи, прелестная ручка, волосы черные, черные как вороново крыло, и кроткие, умные голубые глаза, которые так и смотрели в душу, так и западали в
сердце, говоря, что мы
на все смотрим и все видим, мы не боимся страстей, но от дерзкого взора они в нас не вспыхнут пожаром.
— Славная какая! — произнесла она, отодвинув от себя Гловацкую, и, держа ее за плечи, любовалась девушкою с упоением артиста. — Точно мать покойница: хороша; когда б и
сердце тебе Бог дал материно, — добавила она, насмотревшись
на Женни, и протянула руку стоявшему перед ней без шапки Никитушке.
— Да-с.
На вас, говорит, только и надеется. Грех, говорит, будет барышне: я им всей душой служила, а оне и забыли. Таково-то, говорит, господское
сердце.
— Уж и по обыкновению! Эх, Петр Лукич! Уж вот
на кого Бог-то,
на того и добрые люди. Я, Евгения Петровна, позвольте, уж буду искать сегодня исключительно вашего внимания, уповая, что свойственная человечеству злоба еще не успела достичь вашего
сердца и вы, конечно, не найдете самоуслаждения допиливать меня, чем занимается весь этот прекрасный город с своим уездом и даже с своим уездным смотрителем, сосредоточивающим в своем лице половину всех добрых свойств, отпущенных нам
на всю нашу местность.
— Не станем больше спорить об этом. Ты оскорблена и срываешь
на мне свое
сердце. Мне тебя так жаль, что я и сказать не умею, но все-таки я с тобой, для твоего удовольствия, не поссорюсь. Тебе нынче не удастся вытянуть у меня дерзость; но вспомни, Лиза, нянину пословицу, что ведь «и сырые дрова загораются».
— Не могу выдерживать. Я и за обедом едва могла промолчать
на все эти задиранья. Господи! укроти ты мое
сердце! — сказала Лиза, выйдя из-за чая.
Выбор всегда был очень разумный, изобличавший в Вязмитинове основательное знание литературы и серьезное понимание влияния известных произведений
на ум и
сердце читательницы.
— Да, считаю, Лизавета Егоровна, и уверен, что это
на самом деле. Я не могу ничего сделать хорошего: сил нет. Я ведь с детства в каком-то разладе с жизнью. Мать при мне отца поедом ела за то, что тот не умел низко кланяться; молодость моя прошла у моего дяди, такого нравственного развратителя, что и нет ему подобного. Еще тогда все мои чистые порывы повытоптали. Попробовал полюбить всем
сердцем… совсем черт знает что вышло. Вся смелость меня оставила.
Одни и те же виды, несмотря
на все свое великолепие, приглядываются, как женина красота, и подстрекают любопытное влечение приподнять завесу других красот, отдохнуть
на другой груди, послушать, как бьется иное
сердце.
После этих похорон в жизни Райнеров произошла большая перемена. Старик как-то осунулся и неохотно занимался с сыном. В дом переехала старушка-бабушка, забывшая счет своим годам, но отсутствие Марьи Михайловны чувствовалось
на каждом шагу. Более всех отдавалось оно в
сердце молодого Райнера.
Внимательно смотрел Розанов
на этих стариков, из которых в каждом сидел семейный тиран, способный прогнать свое дитя за своеволие
сердца, и в каждом рыдал Израиль «о своем с сыном разлучении».
В его фигуре и лице было что-то весьма сложное, так сказать, немецко-вахмистровски-полицейско-гусарское. Видно было, однако, что он умен, ловок, не разборчив
на средства и с известной стороны хороший знаток человеческого
сердца.
Лиза молча глядела
на вспыхивающую и берущуюся черным пеплом бумагу. В душе ее происходила ужасная мука. «Всех ты разогнала и растеряла», — шептало ей чувство, болезненно сжимавшее ее
сердце.
— Какие вы все несчастные! Боже мой, боже мой! как посмотрю я
на вас,
сердце мое обливается кровью: тому так, другому этак, — каждый из вас не жизнь живет, а муки оттерпливает.
У Лизы
сердце затрепетало, как голубь, и Евгения Петровна прижала к себе пачку белья, чтобы не уронить его
на пол.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Неточные совпадения
Городничий. Да говорите, ради бога, что такое? У меня
сердце не
на месте. Садитесь, господа! Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще
на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго
сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Зеленеет лес, // Зеленеет луг, // Где низиночка — // Там и зеркало! // Хорошо, светло // В мире Божием, // Хорошо, легко, // Ясно
на́
сердце. // По водам плыву // Белым лебедем, // По степям бегу // Перепелочкой.
Падите прямо
на́
сердце // Злодею моему!
Нет великой оборонушки! // Кабы знали вы да ведали, //
На кого вы дочь покинули, // Что без вас я выношу? // Ночь — слезами обливаюся, // День — как травка пристилаюся… // Я потупленную голову, //
Сердце гневное ношу!..