Неточные совпадения
Она помещалась
в узеньком, но довольно глубоком погребке, какие московское
купечество весьма часто устраивает
в отдаленных комнатах своих домов для хранения вин, мариновки, варенья и прочих вещей, до которых не положено касаться наемной
руке, а за которыми ходит сама хозяйка, или ее дочь, или свояченица, или падчерица.
Тогда еще Большая Дмитровка была сплошь дворянской: Долгорукие, Долгоруковы, Голицыны, Урусовы, Горчаковы, Салтыковы, Шаховские, Щербатовы, Мятлевы… Только позднее дворцы стали переходить
в руки купечества, и на грани настоящего и прошлого веков исчезли с фронтонов дворянские гербы, появились на стенах вывески новых домовладельцев: Солодовниковы, Голофтеевы, Цыплаковы, Шелапутины, Хлудовы, Обидины, Ляпины…
Третий дом на этой улице, не попавший
в руки купечества, заканчивает правую сторону Большой Дмитровки, выходя и на бульвар. В конце XVIII века дом этот выстроил ротмистр Талызин, а в 1818 году его вдова продала дом Московскому университету. Ровно сто лет, с 1818 по 1918 год, в нем помещалась университетская типография, где сто лет печатались «Московские ведомости».
Неточные совпадения
— Он, Зотов, был из эдаких, из чистоплотных, есть такие
в купечестве нашем. Вроде Пилата они, все ищут, какой бы водицей не токмо
руки, а вообще всю плоть свою омыть от грехов. А я как раз не люблю людей с устремлением к святости. Сам я — великий грешник, от юности прокопчен во грехе, меня, наверное, глубоко уважают все черти адовы. Люди не уважают. Я людей — тоже…
«Московский листок» сразу приобрел себе такую репутацию, что именитое и образованное
купечество стыдилось брать
в руки эту газету, никогда на нее не подписывалось, но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила «самому» номер, который он с опаской развертывал и смотрел главным образом рубрику «Советы и ответы».
Сила Андронович Пазухин был знаменитый человек
в своем роде, хотя и не из богатых; красавец, силач, краснобай — он был мастер на все
руки и был не последним человеком
в среде белоглинского
купечества, даром что торговал только крестьянским товаром.
Купечество единодушно, широкими взмахами
рук осеняло груди свои знамением креста, и на всех лицах выражалось одно чувство — вера
в силу молитвы…
Там, упираясь
руками о стол, стоял Фома. Оскалив зубы, он молча оглядывал
купечество горящими, широко раскрытыми глазами. Нижняя челюсть у него тряслась, плечи вздрагивали, и пальцы
рук, крепко вцепившись
в край стола, судорожно царапали скатерть. При виде его по-волчьи злого лица и этой гневной позы
купечество вновь замолчало на секунду.