Неточные совпадения
В трактовом селе Отраде,
на постоялом
дворе, ослоненном со всех сторон покрытыми соломою сараями,
было еще совсем темно.
Спокойное движение тарантаса по мягкой грунтовой дороге со въезда в Московские ворота губернского города вдруг заменилось несносным подкидыванием экипажа по широко разошедшимся, неровным плитам безобразнейшей мостовой и разбудило разом всех трех женщин.
На дворе был одиннадцатый час утра.
— Экипаж
на житный
двор, а лошадей в конюшню! Тройку рабочих пусть выведут пока из стойл и поставят под сараем, к решетке. Они смирны, им ничего не сделается. А мы пойдемте в комнаты, — обратилась она к ожидавшим ее девушкам и, взяв за руки Лизу и Женни, повела их
на крыльцо. — Ах, и забыла совсем! — сказала игуменья, остановясь
на верхней ступеньке. — Никитушка! винца ведь не
пьешь, кажется?
Окна парадных комнат дома выходили
на гору,
на которой
был разбит новый английский сад, и под ней катилась светлая Рыбница, а все жилые и вообще непарадные комнаты смотрели
на двор.
Тут же со
двора были построены в ряд четыре подъезда: парадный, с которого
был ход
на мужскую половину, женский чистый, женский черный и, наконец, так называемый ковровый подъезд, которым ходили в комнаты, занимаемые постоянно швеями, кружевницами и коверщицами, экстренно — гостями женского пола и приживалками.
Училищный флигель состоял всего из пяти очень хороших комнат, выходивших частию
на чистенький, всегда усыпанный желтым песком
двор уездного училища, а частию в старый густой сад, тоже принадлежащий училищу, и, наконец, из трех окон залы
была видна огибавшая город речка Саванка.
На дворе училища
было постоянно очень тихо, но все-таки
двор два раза в день оглашался веселыми, резкими голосами школьников, а уж зато в саду, начинавшемся за смотрительским флигелем, постоянно царила ненарушимая, глубокая тишина.
— Я очень рада
была бы, Лиза, но как же это? Идти одним, к чужому мужчине,
на чужой
двор.
Вся семья, кроме старухи, сидела
на балконе.
На дворе были густые летние сумерки, и из-за меревского сада выплывала красная луна.
Словом,
на меревском
дворе были настоящие святки.
— Все это так и
есть, как я предполагал, — рассказывал он, вспрыгнув
на фундамент перед окном, у которого работала Лиза, — эта сумасшедшая орала, бесновалась, хотела бежать в одной рубашке по городу к отцу, а он ее удержал. Она выбежала
на двор кричать, а он ей зажал рукой рот да впихнул назад в комнаты, чтобы люди у ворот не останавливались; только всего и
было.
На дворе был в начале десятый час утра. День стоял суровый: ни грозою, ни дождем не пахло, и туч
на небе не
было, но кругом все
было серо и тянуло холодом. Народ говорил, что непременно где-де-нибудь недалеко град выпал.
Было уже около шести часов вечера,
на дворе потеплело, и показалось солнце.
Стоял сумрачный декабрьский день, и порошил снег;
на дворе было два часа.
Дом этот
был похож
на многие домы Лефортовской части. Он
был деревянный,
на каменном полуэтаже. По улице он выходил в пять окон, во
двор в четыре, с подъездом сбоку. Каменный полуэтаж
был густо выбелен мелом, а деревянный верх выкрашен грязновато-желтою охрой.
На дворе был холод, звонили к заутреням, и из переулочков выныривали темные личности, направлявшиеся с промышленным ночью товарцем к Сухаревой, Лубянке и Смоленскому рынку.
Двор уже
был отперт, и Антроп Иванович привязывал спущенную
на ночь Алегру.
На дворе все еще не
было настоящего света, а так только — серелось.
Работа эта, видно, его очень занимала. Сидя в одном белье
на полу, он тщательнейшим образом разобрал вещи, пересмотрел их, и когда уложил снова, то
на дворе было уже светло.
На дворе был девятый час вечера.
Прошло два года.
На дворе стояла сырая, ненастная осень; серые петербургские дни сменялись темными холодными ночами: столица
была неопрятна, и вид ее не способен
был пленять ничьего воображения. Но как ни безотрадны
были в это время картины людных мест города, они не могли дать и самого слабого понятия о впечатлениях, производимых
на свежего человека видами пустырей и бесконечных заборов, огораживающих болотистые улицы одного из печальнейших углов Петербургской стороны.
Из просторных сеней этого этажа шла наверх каменная лестница без перил и с довольно выбитыми кирпичными ступенями. Наверху тоже
было восемь комнат, представлявших гораздо более удобства для жилого помещения. Весь дом окружен
был просторным заросшим травою
двором,
на заднем плане которого тянулась некогда окрашенная, но ныне совершенно полинявшая решетка, а за решеткой
был старый, но весьма негустой сад.
Дом этот лет двенадцать
был в спорном иске и стоял пустой, а потому
на каждом кирпиче,
на каждом куске штукатурки,
на каждом вершке
двора и сада здесь лежала печать враждебного запустения.
На дворе стояла оттепель; солнце играло в каплях тающего
на иглистых листьях сосны снега; невдалеке
на земле
было большое черное пятно, вылежанное ночевавшим здесь стадом зубров, и с этой проталины несся сильный запах парного молока.
Все ожидали облегчения в судьбе осужденных, — коронация
была на дворе. Даже мой отец, несмотря на свою осторожность и на свой скептицизм, говорил, что смертный приговор не будет приведен в действие, что все это делается для того, чтоб поразить умы. Но он, как и все другие, плохо знал юного монарха. Николай уехал из Петербурга и, не въезжая в Москву, остановился в Петровском дворце… Жители Москвы едва верили своим глазам, читая в «Московских ведомостях» страшную новость 14 июля.
Неточные совпадения
Колода
есть дубовая // У моего
двора, // Лежит давно: из младости // Колю
на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
Доволен Клим. Нашел-таки // По нраву должность! Бегает, // Чудит, во все мешается, //
Пить даже меньше стал! // Бабенка
есть тут бойкая, // Орефьевна, кума ему, // Так с ней Климаха барина // Дурачит заодно. // Лафа бабенкам! бегают //
На барский
двор с полотнами, // С грибами, с земляникою: // Все покупают барыни, // И кормят, и
поят!
С Агапом
пил до вечера, // Обнявшись, до полуночи // Деревней с ним гулял, // Потом опять с полуночи //
Поил его — и пьяного // Привел
на барский
двор.
Скотинин. Все меня одного оставили. Пойти
было прогуляться
на скотный
двор.
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо
на бригадирский
двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то
есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли
на бригадирский
двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались
на месте, чтобы засвидетельствовать.